Взаимосвязь религии и науки. Религия и наука
В последнее время в обществе активно обсуждается вопрос о месте и роли религии и церкви в нашей стране. Диапазон мнений здесь довольно широк. Но обозначились и крайние позиции. Одни утверждают, что религия и церковь - это источник всякого добра, наш духовный воспитатель, важнейший ориентир и идеал. Поэтому они должны быть широко представлены в любом сегменте общественной жизни. Другие, наоборот, предлагают свести присутствие религии и церкви к необходимому минимуму, более того, привлечь к судебной ответственности религиозных деятелей всех рангов за их серьезное мошенничество, за обман огромных масс людей. Хотел бы высказать свою позицию по данному острому и важному вопросу.
На заре человечества, когда процесс познания только начинал набирать свою силу, люди больше выдумывали, чем изучали действительность, так как они еще не знали ни законов природы, ни тем более законов общества.
Постепенно человек накапливал опыт, навыки, умения. Стал изучать Землю, космос, самого себя, общество. И то, что раньше было непонятным, скрытым от него, со временем становилось ясным и понятным. Наряду с предположительным появилось достоверное знание, доказуемое и проверяемое, полученное путем наблюдения за различными явлениями, их сопоставления между собой, анализа и синтеза. Возникла наука, изучающая объективные законы природы и общества, – знание, открывающее новые черты и свойства объективной действительности. Наука с помощью полученных достоверных знаний дает принципиально иную, отличную от религиозной, картину мира и места в нем человека. Она исключает наличие Бога и признает существование объективных законов действительности.
Взаимоотношения между религией и наукой всегда оставались достаточно сложными, но не потому, что это разные формы познания действительности (между ними сложностей нет), а потому, что за ними стояли и стоят конкретные люди и организации со своими целями и интересами.
Сохранять, развивать, пропагандировать и защищать религиозное учение призвана церковь как общественная структура. Религиозные деятели выдают свое учение за высшее достижение человеческой мысли, объявляют его вечной истиной, не подлежащей никакому сомнению. Все они, самого различного ранга, провозглашают себя подлинными Божьими слугами, его помощниками, заместителями на Земле.
За религиозными учениями, особенно мировыми, стоят сотни миллионов и даже миллиарды верующих по всему миру. Это огромная социальная, экономическая, политическая и духовная сила. Обладая ею, церковь располагает громадной властью (вплоть до политической) в отдельных странах и в мире в целом, оказывает сильное влияние на различные стороны общественной жизни и ее структуры, получает большие доходы от своей деятельности.
В условиях неразвитости, слабости науки творческая мысль, образование, культура, искусство текли в основном в религиозных рамках. Создавались новые культы, например культ Иисуса Христа, возникали целые религиозные концепции, например христианство, ислам, индуизм (новая браминская религия во главе с Брамой, Вишну и Шивой). Под религиозным флагом совершались все сколько-нибудь значимые события, будь то крестовые походы за освобождение гроба Господня или восстания бедноты с целью установления царства Божия на Земле. В Европе это продолжалось вплоть до XVII–XVIII вв. И только промышленная революция с ее серьезным запросом к научному знанию, поступательное социально-экономическое, политическое, духовное развитие общества заметно потеснили религию на всех уровнях.
В нашей стране в советский период, когда требовались большие научные знания для коренного преобразования всех сфер общественной жизни, для построения нового социалистического общества и формирования свободной, всесторонне развитой личности, для освоения недр Земли и глубин космоса, религия с помощью антирелигиозного просвещения людей, пропаганды светского образа жизни и научных достижений, а также с помощью радикальных административных мер была сведена к минимуму.
Как показала историческая практика, идеи о высоком покровителе, о всесильном и всемогущем существе, всегда готовом прийти на помощь, весьма притягательны, греют душу человека. Во времена пассионарного подъема они буквально зажигали, сплачивали и объединяли людей. С верой в то, что «с нами наш Господь», люди шли на смерть, совершали героические поступки. Например, в эпоху междоусобных гражданских войн римской империи III–IV вв. н. э. именно пассионарные христиане выходили победителями над инертными язычниками. «Дело в том, – объясняет Л. Н. Гумилев, – что те христиане, которые служили в войсках, знали, что это их война, что они идут за свое дело, и сражались с удвоенным рвением, то есть они сражались не только как солдаты, но и как сторонники той партии, которую они защищали. Овладевшая их умами идея толкала на смерть» . Это было в прошлом, есть это иногда и теперь.
Религия оставалась необходимой отдушиной, спасительным средством и тогда, когда наступали тяжелые времена и испытания, когда человек от горя и беды хватался за соломинку, чтобы спастись и выжить, когда ему срочно требовались чья-то помощь, поддержка, сопричастие. Господь все видит, знает и обязательно поможет, не оставит никого в беде.
Возрастающие научные достижения постепенно подрывали религиозные устои, опрокидывали религиозное учение о мироздании в целом и месте в нем человека. Они зарождали сомнения у многих людей в правильности такого учения и в конечном счете вели их к отказу от него.
Церковь не могла с этим мириться. Она никогда не хотела терять своих многочисленных сторонников, а вместе с ними и того положения, которое она занимала в обществе. А она долгое время фактически была государством в государстве. Поэтому в средние века (тогда это было можно) церковь категорически запрещала в государстве иную веру, тем более науку, посредством инквизиции нещадно уничтожала всяких еретиков с их ересями, ученых с их богопротивными идеями. Их жгли на кострах, распинали на крестах, вешали, отрубали головы, отрезали, на худой конец, языки.
Ныне церковь использует несколько иные методы, хотя тоже не вызывающие восторга. Она предает анафеме и отлучает от веры всех ей неугодных, добивается запрета тех или иных научных исследований. В то же время она вынуждена считаться с современными реалиями, с серьезными успехами в области естественных и общественных наук, в медицине, образовании, искусстве и литературе.
Церковь стремится теперь как-то модернизировать содержание отдельных религиозных догматов и представлений, приспособить их к современным условиям жизни и сделать их более привлекательными, использовать некоторые приемы и достижения науки, отказаться от силовых, насильственных методов распространения своей идеологии. Так, о земле, стоящей на трех слонах, или звездах, горящих в качестве свечей на небесном куполе, стараются уже не вспоминать. Не говорят и о Господе, сидящем и летящем на одном из облаков. Уж слишком это выглядело бы дико в наше время бурного развития науки и техники, хотя в какой-нибудь глухой деревне можно еще встретить и старую трактовку. А вот Господа, оказывается, нельзя увидеть не потому, что его нет или он слишком далеко от нас находится, а потому, что он пребывает то ли в четвертом, то ли в пятом измерении и попросту незаметен людям. Активные разговоры и сообщения идут о человеческой душе. Ее якобы наконец обнаружили и даже взвесили. Оказывается, она весит всего лишь три грамма. Будет неудивительно, если скоро сообщат об обнаружении точного местонахождения рая и ада.
В современной России государственная власть широко стала использовать религию, частично компенсируя этим отсутствие четкой идеологии. В разы возросло число прихожан в храмах. Даже бывшие воинствующие атеисты сделались глубоко верующими людьми. Среди них оказались и ученые: физики, биологи, математики, философы и прочие, которые заговорили о Боге как Вселенском, Общемировом Разуме или как Высшей Нравственности, существующей где-то там...
Церковь воспользовалась благоприятной ситуацией и стала всемерно укреплять свои позиции в обществе. Благодаря значительным преференциям со стороны государства, солидным пожертвованиям со стороны отдельных богатых граждан в большом количестве восстанавливаются старые и строятся новые храмы. Церковь сама идет к людям, проникая всюду, куда только можно: в государственные учреждения, на промышленные и сельскохозяйственные предприятия, в армию и на флот, в места заключения, в вузы, колледжи, школы, даже в детские сады. Активно использует все СМИ, в том числе интернет. Выступает с различными общественными инициативами, например против абортов, против войны, за права человека и т. д. И определенные результаты налицо. В армии и на флоте вводятся должности так называемых капелланов, полковых священников. По радио и телевидению транслируются различные религиозные проповеди, крестные ходы, служители культа активно участвуют во многих передачах на актуальные темы. В газетах и журналах широко печатаются их статьи, интервью, публичные выступления. Многие уже поняли, что церковь и религия зашли слишком далеко, пора остановиться. Действительно, мы куда собираемся двигаться? Дружными и стройными колоннами в каменный век или все же в сторону социального прогресса? Разве те бесчисленные жертвы, которые понесла за всю свою нелегкую жизнь наука, постоянно борясь с церковным мракобесием и теряя лучших сынов человечества, были сделаны напрасно? Лишь для того, чтобы тащить сегодня эту церковь с ее догматами на самый высокий пьедестал? Да не кощунство ли это?! Не преступление ли перед памятью тысяч загубленных лучших жизней и несбывшихся великих надежд?
В то время как у нас в стране церковь и религия берут все новые высоты, наука, образование, культура все более деградируют. Начиная с 90-х гг. свернуты многие космические программы; прекращены и не финансируются важнейшие научно-исследо-вательские работы, например международный проект «Геном человека»; развалились десятки отраслевых научно-исследовательских институтов; более 500 тысяч ученых и научных работников уехали за рубеж. Полностью загублены перспективные биотехнологии. «Запустело» строительство новых машин, станков, самолетов, кораблей и пр. По ряду важнейших направлений науки и техники идет серьезное отставание от мирового уровня. Мы становимся неконкурентоспособным государством в мире. Тысячами закрываются общеобразовательные школы, особенно в сельской местности (по данным департамента школьного образования, в России только за период с 2001 по 2007 гг. число средних школ сократилось с 65 до 58 тысяч, то есть на 7 тысяч). Сотни тысяч юных граждан страны ежегодно не садятся за школьные парты, пополняют ряды беспризорников и преступников. В литературе и искусстве процветают порнография, жестокость и насилие.
В современной России многие чиновники и представители интеллигенции помогают церкви укреплять свои позиции в обществе, формировать у граждан религиозное мировоззрение. Предлагается, например, введение курса «Основы православной культуры». Согласно этим чиновникам и представителям интеллигенции церковь – чистейший родник, носитель всего светлого, святого, возвышенного, человеческого. Мне представляется, что подобные благостные ожидания сильно преувеличены. Уверен, что серьезную проблему нехватки нравственного и морального воспитания школьников, о чем без исключения заботимся мы все, могли бы успешно решить не десять так называемых христианских заповедей, которые православная церковь в свое время позаимствовала из общечеловеческой копилки норм морали и нравственности, а приличные знания по современной этике и эстетике. Их и нужно активно продвигать в общеобразовательную школу в виде обязательных или факультативных предметов. Добавлю ко всему, что общечеловеческие моральные нормы – это не заслуга церкви, православной или какой-либо еще, как нам пытаются нередко преподнести, а результат многовековой работы всего человечества, его практической и теоретической деятельности, его опыта, навыков, умений. Многие из них были выработаны человечеством еще задолго до появления иудаизма, буддизма, не говоря уже о христианстве и исламе как более поздних учениях. Церковь постоянно эксплуатирует лишь некоторую часть из них, пользуясь такими, например, как «не убий», «не укради», «возлюби ближнего своего» и др. Поэтому ставить ей в заслугу или приписывать какую-то особую роль в создании общечеловеческой морали и нравственности, а также отдавать ей предпочтение в их защите и распространении вовсе не следует.
Убежден, что от приглашения в общеобразовательную школу православия и православных священников больше вреда, чем пользы. Ничего нового в смысле достоверного знания они не дадут. Будут наполнять головы молодых людей рассказами о всевозможных чудесах и небылицах вроде той, как осел и вол, чтобы спасти от смерти замерзающего маленького Иисуса, отогревали его своим горячим дыханием. Кроме того, приход в школу православия, несомненно, вызовет желание у других конфессий, а их немало, сделать то же самое. Чем они хуже православия? На дворе ведь не XIX в., когда у нас в стране все вероисповедания, кроме православного, были официально сильно ущемлены и ограничены. И что тогда? В таком случае школа вместо того, чтобы спокойно учить наших детей, давать им полезные достоверные знания, превратится в поле битвы различных религий, в клуб, где кипят жаркие религиозные страсти, переходящие порой в конфликты. Нам мало уже имеющихся конфликтов в обществе, чтобы создавать еще новые? Всего этого нужно избежать. Поэтому все предметы на религиозную тематику – обязательные и факультативные – должны быть вынесены из общеобразовательной школы и помещены в воскресные, церковно-приходские и другие учреждения. А в светской школе необходимо преподавать историю мировых религий и делать это силами светских учителей. Выпускник средней школы помимо прочего должен хорошо представлять себе, что такое та или иная религия как форма познания действительности, как и в связи с чем она возникла и формировалась, каковы ее главные ориентиры, ценности, положительные и отрицательные стороны, чем она отличается от других религий и как взаимодействует с ними.
Известно, что любое явление, если ему не противодействовать, может при благоприятных условиях разрастись до предельно возможных размеров. Так, одно семечко одуванчика, размножаясь, покроет всю сушу Земли, а один лепесток ряски – всю водную гладь большого водоема, саранча заполонит и опустошит поля многих стран мира. Поэтому для успешного существования и развития целой системы, например общества, необходим определенный баланс составляющих ее элементов – в данном случае религии и науки. Причем баланс динамичный, меняющийся в зависимости от конкретных условий. Время, когда в обществе безраздельно господствовали религия и церковь, осталось далеко позади. Пытаться всеми силами вернуть его снова не имеет никакого положительного смысла. Теперь другие время и условия, другие люди, знания и представления. Ныне наука стала важнейшей производительной силой общества. Именно она задает вектор, направленность его развития, во многом определяет лицо, положение того или иного государства в мире. И чем дальше, тем больше. Следовательно, баланс взаимоотношений религии и науки должен быть в пользу последней, а не наоборот. Сегодня перед наукой стоят колоссальные задачи, которые она обязана успешно решить. В противном случае никакому обществу, в том числе и самому набожному, несдобровать.
В самом деле, человечество в своем развитии подошло к такому рубежу, когда его дальнейшее существование на Земле становится все более проблематичным. Чтобы жить дальше, ему необходимо либо находить в космосе условия, аналогичные земным, и переселяться туда, либо коренным образом меняться самому – физически, биологически, социально. Одними молитвами тут никак не поможешь. Кроме того, ждут неотложного решения проблемы ядерного синтеза, создания новых био- и нанотехнологий. Одним словом, научных проблем много.
В наш просвещенный век, который дался совсем нелегко в борьбе с религией и церковью, уместно задать вопрос: нужна ли нам какая-либо религия вообще? Если нужна, то на какое по продолжительности время? Ведь, казалось бы, ясны вся ее мировоззренческая несостоятельность и тот негатив, который несет она своими рассказами о все решающем за нас Боге, лишая тем самым человека возможности самостоятельно мыслить и действовать. Бесспорен факт, что наше общество неоднородно. В нем немало людей неграмотных и забитых, слабых характером, немощных умом и телом, чрезвычайно чувственных и импульсивных. Их постоянно нужно утешать несложной детской сказкой про жизнь. Они охотно верят любому человеческому слову и всегда готовы обманываться.
Им нужен добрый, хотя бы и виртуальный, все знающий, все понимающий и все прощающий Дядя (Бог), который всегда может прийти на помощь, наказать обидчика и, наоборот, простить тебя за все, что бы ты ни натворил. Любой грех, каким бы тяжким он ни был, можно отмолить и тем самым освободить свою душу и совесть от тяжести содеянного. При этом человеку важно иногда прийти в публичное место, в храм, где можно все рассказать Дяде, покаяться и попросить у него прощения. Церковь, вооружая людей такой религиозной сказкой, предоставляя им возможность морально освободиться от тяжести содеянного, вносит в сердца верующих какое-то успокоение, вселяет в них надежду на лучшее будущее. Тем самым она и религия играют определенную положительную роль в жизни нашего общества.
В то же время очевидна и их отрицательная роль. Церковь, выдавая свое чувственно-фантастическое учение за вечно истинное, постоянно противопоставляя его научному, основанному на достоверном знании, всегда мешала и продолжает мешать процессу успешного познания и освоения мира, процессу глубокого изучения самого человека и условий его жизни. Она всячески противодействовала положительному решению многих важных назревших проблем жизни, тормозила социальный прогресс. Вот и теперь она максимально пытается остановить разработку и практическое применение результатов исследования генома человека. Бездоказательные выдумки не только не помогают решению острых проблем, но в век ядерного, химического, бактериологического оружия, техногенного производства становятся очень опасными. Ведь религиозный фанатик, вооруженный так называемыми вечными истинами, красочными рассказами о загробном рае, из лучших побуждений может однажды отправить всех нас на тот свет. И поминай как звали. Наглядный тому пример – террористы-смертники из числа православных и исламистов, которые, зная, что идут в загробный рай, охотно убивают себя и окружающих людей.
Думаю, что религия как определенная форма общественного сознания, видимо, будет существовать всегда, пока живо человечество, ибо всегда остаются люди, готовые ее воспринимать, воспроизводить и совершенствовать. Но сфера ее применения будет зависеть от конкретных условий, то есть то сужаться, то расширяться. При этом очень важно соблюдать необходимую меру ее расширения, ее баланс с наукой. В наших нынешних условиях эта мера явно завышена и стремится к опасному максимуму.
Триумфальное шествие церкви и религии по просторам страны необходимо останавливать и четко очерчивать возможные границы их существования. Это означает: 1. Государство должно, наконец, выработать четкую государственную идеологию, содержащую стратегию развития нашего общества с указанием главной цели и задач этого развития, основных средств их достижения, последовательности и важных этапов их выполнения. Эта идеология светского государства исключает религию из своего содержания. Должен соблюдаться принцип отделения церкви от государства, а не сращивание их между собой, что фактически происходит у нас сегодня. 2. На всех уровнях, и прежде всего государственном, должна вестись активная пропагандистская, просветительская, воспитательная работа с населением с целью формирования у него светского образа жизни и повышения его научного мировоззрения. Не пускать этот процесс на самотек. Не превращать государственные каналы радио и телевидения в молельные дома, а давать по ним побольше толковых и правдивых передач и фильмов о жизни, полезных общеобразовательных, научно-познавательных и культурно-воспитательных программ. 3. Необходимо упорядочить деятельность бесчисленных колдунов, магов, знахарей, «Божьих посланников», перевести ее на лицензионную основу. Тем самым положить конец тому беспределу, который они творят с нашим народом. 4. Оградить светские среднюю и высшую школы от наводнения их давно устаревшими и опровергнутыми религиозными идеями. Умы молодых людей должны занимать достоверные научные знания о высоком предназначении человека в мире, его больших способностях и возможностях, а не Закон Божий с его рассказами о выдуманных чудесах и небылицах. Преподавание богословских предметов – обязательных или факультативных – осуществлять строго в специальных духовных школах и учреждениях. 5. Снять всякое табу на конструктивную критику религиозных догматов и деятельность церковных иерархов. Наряду с положительными широко освещать отрицательные инициативы церкви, показывать ее постоянный консерватизм и корыстные корпоративные интересы. 6. Не делать церковь и религию главным приоритетом развития общества. Всемерно оказывать общественную и государственную поддержку науке, образованию, культуре.
Незримая грань между наукой и религией занимает наш ум, поскольку она разделяет две важные стороны человеческой природы - физическую и духовную. Наука никоим образом не должна отрицать духовный опыт, равно как и религиозная вера не может исключить свободу развития. Наука и религия не могут заменить друг друга, равно как и не должны быть вульгарно соединены, т.е. сведены к научной религии или религиозной науке. Две неотъемлемые части мировой культуры - наука и религия, в сущности, имеют одинаковые корни, питаемые способностью человека удивляться и задавать вопросы. Первая разрабатывает рациональный подход к разгадке тайны мироздания, который позволяет нам детально изучать окружающий нас мир. Вторая берет начало, с одной стороны, в том священном ужасе, который внушает нам величие Вселенной, с другой, в желании познать Создателя и наше место в осуществлении Его замысла. Скорее, речь должна идти о двух способах познания - рассудочном и интуитивном. Здесь мы обнаруживаем связь между вдохновением, интуицией и откровением.
Представляя грань между наукой и религией в виде моста, естественно задать вопрос: какие аспекты научного поиска и формирования религиозной веры находятся на крайних точках этого моста?
Среди таких аспектов наш опыт выделяет интуицию, воображение и веру. Интуиция - это кажущееся мгновенным понимание, быстрое и не заставляющее себя ждать прозрение. Интуитивное понимание со стороны кажется прямым знанием или пониманием без рациональной работы мысли и выводов. В действительности интуиция зачастую является результатом глубоких раздумий и анализа, равно как и наблюдений. Интуиция может, хотя и не всегда, вытекать из логических или систематических рассуждений. Интуиция - такая же часть научного познания, как вдохновение или откровение, - является частью религиозной веры.
Воображение связано с мечтой, откровением свыше, как в смысле видения (познавания), так и предвидения. Наука часто начинается с вопроса, для ответа на который и на основании которого мы в своем воображении разрабатываем гипотезу. Наше воображение может просветить нас, подсказав, что это возможно, при этом совсем не обязательно, чтобы мы знали, каким образом это возможно. Следовательно, воображение есть источник нашего творческого начала, нашей способности синтезировать на основании нашего реального опыта новые образы, связи и постигать явления, которые имеют мистическую природу или находятся за пределами нашего опыта. Воображение в равной степени связанно и религией, и религиозной верой, и с естественной научной любознательностью.
Незнакомые, озадачивающие результаты наблюдений побуждают человека исследовать разные версии, которые частично основываются на его физической интуиции. Вопросы происхождения человека, планет Солнечной системы и Солнца, развитие Вселенной и земной окружающей среды, место самого человека в ней - это вопросы, ответить на которые наша интуиция едва ли сможет, но воображение позволяет нам и даже заставляет изыскивать ответы, пользуясь ощущениями и другими познавательными средствами, какими бы ограниченными они нам не казались. Может ли случиться так, что интуиция не будет ограничиваться пониманием физических сторон нашего опыта, ибо существует духовная интуиция, которая помогает нам обосновывать наше физическое понимание Вселенной через духовную и религиозную веру?
Вера - это искренность интенций (намерений), полное доверие, не требующее доказательств. Вера - это доверчивая реакция на наше окружение, физическое и духовное. Вера не есть что-то обязательно неизменное или не совместимое с нашим познанием. В этом смысле вера тесно связанна с интуицией, которая тоже может эволюционировать по мере более глубокого проникновения в суть явления. Вера в гравитацию есть результат нашей хорошо развитой физической интуиции, основанной на многолетнем жизненном опыте и наблюдениях за влиянием на самих и на окружающий мир. Современное понимание силы тяжести, с использованием общей теории относительности Эйнштейна, которая описывает гравитацию как деформацию пространственно - временного континуума, отличается от постулированного Исааком Ньютоном «воздействия притяжения на расстоянии». Однако это новое представление не меняет нашей веры в силу гравитации, оно просто расширяет наше понимание этого явления! Многие представители науки верят в Бога.
Каким образом наши научные и религиозные наблюдения дополняют друг друга?
В 20-м веке мы пережили переход от «классической науки», которая развивалась и оттачивалась в эпоху, начинавшуюся западноевропейским Возрождением, к «современной науке». Последняя мне представляется скорее описанием и тех связей, которые сплетают воедино естественный мир, чем неким механизмом выявления правды или законов, которые управляют природой и скрыты от нас в ожидании, что их откроют по мере того, как будет зреть наше понимание природы. Наука сегодня - это метод систематических наблюдений, а не свод знаний и не коллекция фактов. Однако Наука, и я подчеркиваю - Наука с большой буквы, - превратилась в такую культуру, где поклоняются технологии и объективизму. Наука о многом говорит нам, а мы ей верим, поскольку она обладает способность предвидения, она связана с успехом наших технологических инноваций. Отрицательное же культурное наследие «классической науки» заключается в том, что подчас многие считают ученых избранными помазанниками, волшебниками нашего времени, которые плетут сложные уравнения и методики, словно колдуют, привержены принципам объективизма и логики. Мы не решаемся ставить под сомнение их утверждения, несмотря на то что краеугольный камень Науки - это скептицизм!
Каким образом научный метод познания может «питать» нашу духовную связь с религиозной верой? КА вера и духовная интуиция могут дополнять наши научные исследования?
Наблюдение есть физическое взаимодействие с природой. Наблюдать - значит «видеть» или «различать», но одновременно слово «наблюдать» (соблюдать) означает и «почитать», «благоговеть», или «знаменовать». Наблюдение подразумевает направление внимания на окружающий нас мир, по мере того как мы концентрируем внимание на отдельном явлении или физической системе. Например, интуитивное понимание того, как свет распространяется в пространстве и взаимодействует с материей, очень важно в работе, связанной с астрономическими наблюдениями. Для того чтобы понять объекты и явления, которые мы наблюдаем на большом расстоянии, мы должны держать в поле нашего внимания происхождение и трансформацию световой энергии, и её взаимодействие с материей на пути движения. Когда я смотрю на звезду, вижу свет, исходящий от этой звезды, который претерпел различные преобразования за счет взаимодействия с межзвездной пылью и газом. Свет физически изменился при взаимодействии с материей, точно так же, как и последняя физически изменилась, взаимодействуя со светом.
В то же время наблюдение можно рассматривать как духовное взаимодействие с природой. Молитва и медитация - это тоже формы наблюдения (созерцания). Меня удивляет то, что я вижу собственными глазами на ночном небе, меня не менее поражают те данные, которые получают с помощью телескопа, которые вводятся на жесткий диск моего компьютера, где я могу составить И-спектры звездных туманностей. Когда я наблюдаю процесс образования звезды, моя физическая интуиция говорит мне, что Вселенная динамична. Я могу непосредственно наблюдать звезды на разных этапах их образования и эволюции. На основании этого же опыта моя духовная интуиция говорит мне, что сотворение еще не завершено и нет никаких признаков того, что оно завершиться в какое-нибудь время в будущем. В этом случае моя религиозная вера подпитывается моей верой в физику. По мере того как эволюционирует наша Вселенная, мы участвуем в её сотворении, задавая все новые и новые вопросы. Под «участием» я понимаю буквально то, что мы являемся частью процесса, человек вносит свой вклад в процессе создания как физически, так и духовно, находясь под воздействием природы и оказывая воздействие на природу.
Люди опять пришли к пониманию Вселенной как системы всех систем, все части которой взаимно интегрированы таким образом, что понимание одного участка или отрезка обязательно требует если не понимания, то хотя бы признания важности всех остальных отрезков. При таком холистическом (целостном) подходе, а не просто подборе объектов и процессов мы все сильнее осознаем неразрывность материальной и идеальной сторон бытия. Я уверен, что эта связь будет положена в основу обсуждения нашего научного и религиозного опыта, а эти две составные части нашего опыта взаимно дополняют и поддерживают друг друга.
Сегодня во всем мире усиливается критика европоцентризма, сциентистских и технократических доктрин, растет внимание к вненаучным, или ненаучным, видам знания: мифам, вере, интуиции, социальным утопиям, к религиозно - нравственному опыту Востока. Причем нередко утверждается (особенно на уровне коммерциализованной массовой культуры), будто лишь религия способна исчерпывающе объяснить фундаментальные законы мироздания. Иными словами, под сомнение ставиться критерий научности знания, выработанный в многовековой борьбе разума против церковного догматизма и сыгравший ключевую роль в становлении европейской культуры. Эти сдвиги зафиксированы во многих зарубежных и отечественных историко-методологических исследованиях.
Особая обстановка сложилась в России, для которой злободневность этой темы не исчерпывается лишь академическими мотивами. Главным итогом «перестроечного десятилетия в духовной сфере стал развал еще вчера, казалось бы, монолитной и неприступной системы казенных идолов и идеалов, породивших мировоззренческий разброд и сумятицу умов. Наиболее резко в общественном мнении, а точнее в средствах массовой информации, изменился образ религии и церкви. Директивный атеизм сменился убеждением, что вера в бога - единственный источник и оплот подлинной духовности, а материалистическое мировоззрение потерпело окончательно поражение. «Без религии у России нет будущего!» - на этом сходятся и церковные, и, по-видимому, большинство светских авторов; даже робкая критика религии расценивается как свидетельство либо гражданской неполноценности, либо ностальгии по временам ГУЛАГа. Поворот этот постоянно напоминает о себе и в повседневной жизни. Экраны заполнили постные лики недавно номенклатурных богоборцев на фоне алтаря, сцены освещения армейских мероприятий, стадионов, бирж, школ и прочих новостроек; всюду - самодостаточные физиономии визионеров, пророков, лицензионных ворожей и колдунов.
В поиске ориентиров в жизни каждый принужден вторгаться в круг темных и глубоких взаимосвязанных вопросов миропонимания - вопросов, в которые обязан вникать любой, но более всего образованный человек. Желательно составить свое суждение независимо даже от глубины проникновения в суть проблемы и знакомство с деталями.
В свое время отечественные атеисты довольно легкомысленно, не предвидя всех последствий, решили заменить богочеловечность на человекобожие. Однако земной небожитель - явление не надежное и быстропортящееся: вдруг оказывается, что он злой и тиран или еще что-нибудь со светлым образом приключится. К тому же практика обожествления земных владык дорого обходилась народам со времен фараонов, восточных деспотов и римских императоров.
Поклоняться лучше всего тому, кого никогда не видел и не увидишь при жизни, т.е. символу - абсолютному, вечному и совершенному или чистому принципу.
Каждый народ изобретает собственную область, свободную от сковывающих обстоятельств опыта и рационального знания, куда помещает собственные чаяния, фантазии, представления о справедливости, воздания и идеальном устройстве жизни, о высшей гармонии. Народы создают свою характерную сферу трансцендентного, обозначенную Кантом как «вещь в себе» куда проецируют свою жизнь, жизнь своих близких и жизнь своих предков. Каждый человек, по-видимому, может сказать, что чувствует рядом с собой своих близких и без их непосредственного присутствия. Все они помещаются в этот мир надприродного, поэтому отказаться от него - значит предать своих близких. Сверх того, туда же очень часто проецируется значительный (иногда главный) сгусток волевых усилий человека и самые лучшие, самые достойные свойства его личности, отвечающие за реализацию должного и морального. И здесь уже можно стоять твердо.
Нужно стоять твердо, потому что, как ни странно, принцип вдруг оказывается «личностью», по-человечески доброй и по-человечески справедливой, как Христос-Спаситель, или жестокий и мстительной как ранний Яхве. То есть абсолютное и временное имеет исторические модификации. Конечно, это в высшей степени странно, но абсурд никогда не вредил вере, только делал её более искренней. Еще при истоках христианской религии было замечено, что все разумное можно и нужно знать; в чудесное, невероятное, необъяснимое следует верить. Тертуллиан заявил знаменитое: «возможно, ибо нелепо» не придумал в этом смысле ни чего нового.
В иерархии ценностей, которыми руководствуется наш современник «смысл жизни», без которого немыслима религиозная вера, значится далеко внизу и много уступает карьере, имуществу, власти и т.п. По подсчетам социологов, лишь 4 - 6 % опрошенных обозначают поиски смысла жизни и веры приоритетным занятием, и число имеет тенденцию сохраняться. Растет, как можно догадаться, авторитет церкви, количество и пышность обрядов, но это не подлинная, а поверхностная религиозность. То, что наш современник не интересуется смыслом жизни, означает, между прочим, ещё и то, что он не имеет образа будущего, не знает и не думает, в каком будущем будет жить его потомство, дети его внуков. Не только не знает и не думает, но это ему и не интересно. Как хотите, но, с моей колокольни, это главный порок мой и моего теперешнего соплеменника. Основная масса народа, так или иначе, завязана на повседневную жизнь, бедную экзистенциальными смыслами, или даже на вовсе обессмысленную жизнь. В спектакле под названием «История» человек иногда пытался выбросить из фабулы загробные времена и пространства и чаще всего не рассчитывал своих сил. Вместе с мирами веры ему приходилось ампутировать часть собственной душевности. Так, марксисты и позитивисты на нашей родине объявили крестовый поход на религиозную веру, войну против Креста. Религию они объявили следствием самообмана и отчуждения - того, что деформирует человека ложью. Не стану их за это слишком сильно упрекать, но радикализм лишал новую веру именно веры, поскольку не оставлял в мире ни чего, кроме движущейся материи и её форм. Для веры недостаточно одних рациональных аргументов и одних материальных стимулов и соображений. Для веры нужна подпитка, по крайней мере, философия веры, но она не возникает без опоры на некое самостоятельное идеальное начало.
Идеальное же исчезало, становилось условно реальным, поскольку оказывалось материальным, пересаженным в человеческую голову и только преобразованным головой. Самые туманные образования в головах людей замыкались на внешнюю человеку реальность, и психика была менее реальна, чем физиология. Возникла старая проблема: «В разуме нет ничего, чего прежде не было в чувствах», - утверждал Локк. «Кроме самого разума», - ответствовал ему Лейбниц.
Отделив церковь от государства, тогдашние власти поступили правильно, но присоединение к государству материализма принесло мало пользы, как государству, так и материализму.
Мысль и сознание являются самым очевидным способом человеческой манифестации, нашего явления в мире вещей, но одновременно и самым загадочным и туманным «отрицанием» мира вещей, формой надвещного существования.
Человеческое мышление, порождающее понятия и смыслы, явно выходит за пределы нейрофизиологии и биохимизма, поскольку, скажем, биохимия мозга сходна с механизмами такого же рода у других животных.
То, что в конечном итоге поддерживает материальные формы существования, пока длится их манифестация в мире, далее не разложимое и неопределимое в науках о природе, - называется энергией. Такая всепроникающая сила, поддерживающая космический порядок, структур и поток универсума, известна в древних космогониях и в качестве воли Демиурга, в неоплатонизме - как эманация Бога, у индусов - как шакти, а в иудо - христианской традиции - как всемогущество Господа.
Конфликт между верой и разумом - плод большого исторического недоразумения. Исторического - т.е. не случайного, причинно-обоснованного, но, все же, недоразумения. И разум, и вера вместе творили «ноосферу», и с позиции моей сегодняшней «вершины опыта», я лично не вижу между ними никаких непреодолимых, кричащих противоречий.
В католицизме особенно пытались показать необходимость и факт существования Бога и доказали только то, что никаких твердых доказательств на этот счет не существует. По строю моей души и складу ума мне ближе рационалистическая теология, но тот же разум подсказывает, что если Творец Миров суть нечто надмирное, то, вместо того чтобы заниматься рационалистическими поисками «доказательств» и «понимания» существа Бога, лучше благоговейно помолчать и поискать способы, религиозные практики соприкосновения с Ним, культивируя веру, если уж понять Его нам не дано. Это упрощенно изложенная позиция православия, и характерно, что, хотя православие никогда не отличалось смирением по отношению к инакомыслию, за ним не значится таких побед над наукой, какие имели место в случаях с Дж. Бруно, Галилеем, Коперником. Как не было в православии и всесильной инквизиции.
Конечно, бытие Бога - это вопрос не доказательства, а веры. Единственным «доказательством» его существования является то, что мы сами существуем и верим. Если подумать, какое не исчислимое переплетение причин и следствий должно было произойти во Вселенной, чтобы появилось наше, мое уникальное «Я», то существование надмирового, идеального начала не кажется слишком невероятным.
Сегодня многие физики (опять же - не все) стремятся окрасить в цвета «антропного принципа» картину мира, и поддержать, таким образом, авторитет физического познания и те фантастические утверждения, которые содержат современные физические теории. Принцип предполагает наличие, даже обязательность познающего человека для полноты физической картины мира: он будто бы подтверждает правоту объясняющих теорий эволюции Вселенной.
Наука и религия представляют собой фундаментальные области культуры, типы мировоззрений, взаимодействующих друг с другом.
Понимание соотношения науки и религии в течение долгого времени сводилось к тому, что они трактовались как диаметрально противоположные, взаимоотрицающие явления. Проблема соотношения веры и знания решалась в рамках оценки религии как низшего вида знания, которое с развитием науки обречено на исчезновение. Но на самом деле отношения между научным и религиозным типом миропонимания гораздо сложнее. Религия и научное знание стали рассматриваться как различные и правомерные формы духовной активности человека.
Фундаментальные познавательные установки научного и религиозного способа миропонимания пересекаются друг с другом. Наука не представляет собой абсолютно объективизированное знание. Человечеству, несмотря на научный прогресс, не дается и ныне восприятие целостности мироздания.
В науке существуют структуры, которые выводят знания, принимаемые на веру в качестве аксиом тех или иных научных теорий. Религиозные системы – это тоже не только своды положений, апеллирующих к вере, но и некоторые обобщения, опирающиеся на аргументацию и доказательность. Религиозное мировосприятие имеет свой высший уровень – теологию, где под установки вероисповедания подводится базис рационального обоснования и доказательства.
Но между наукой и религией есть различия.
Наука не исходит из абсолютных истин, науке свойствен критический взгляд на то, что происходит в ее поле. Давление новых доказательств может привести к пересмотру прежних положений. Источником религиозности является не объективная реальность, а сверхналичное откровение, знание, данное человеку свыше (от Бога). Откровение не подвергается критической рефлексии, оно является высшей, абсолютной информацией, которую ограниченный разум человека в его конечном бытии не может представить во всей полноте. Религия восходит к смыслу человеческого существования, отвечает на предельные вопросы, связанные с абсолютными идеалами.
Наука тоже сталкивается с проблемой абсолютов, но они уходят в бесконечность, которой нет конца и границ, раздвижение пределов познания не уменьшает мир непознанного, это стимулирует дальнейшее освоение реальности.
В религии абсолют выступает миром должного, идеального, задающего бытию человека смыслообразую-щие компоненты.
Наука изучает сущее, религия – мир должного. И наука, и религия отвечают на важные вопросы человеческой жизни, но религия дает ответы и на те вопросы, на которые пока не дает ответ наука.
Наука и религия не противоположны, они действуют по принципу дополнительности формально-рационально-познавательного и инстинктивно-этического способов освоения мира.
И пока есть пределы научного познания, будет место религиозному мировосприятию, исходящему из целостности и всеохватности мира. Научное развитие разрушает традиционные установления, но открывает новые возможности, в том числе и для религии. Наука не вытеснила религию. Раздвинув границу познания, наука столкнулась с еще большими глубинами непознанного и остающегося для человеческого разума «тайной», что создает поле для религиозного мироощущения.
В этой насыщенной статье описываются все аспекты взаимоотношений между религией (на примере Христианства) и наукой, история их сосуществования, их сходства и различия. Статья наглядно, аргументированно, и на большом количестве примеров демонстрирует, что между религией и наукой нет противоречий.
1. Введение
В белорусском постсоветском обществе, а также в других странах бывшего советского союза, как, собственно, и в развитых капиталистических странах при воспитании детей, в большинстве случаев, их родители дают им самый минимум знаний о религии, хотя обычно все-таки крестят детей в какую-либо Христианскую веру. Такая картина наблюдается уже несколько поколений, таким образом, и сами родители знают о религии в основном не больше чем написано на первых десяти страницах детской Библии. Этот минимальный объем религиозных знаний, естественно, порождает глубокое непонимание того, что именно пытается донести до людей, чему пытается научить их религия. Тем не менее, большинство людей считает себя достаточно грамотными в религиозных вопросах для того, чтобы делать весьма далеко идущие выводы о религии. С другой стороны, люди также далеко не все хорошо разбираются в науке, а особенно в ее методологии. Это понятно, потому что каждый человек специалист в каком-то своем деле, а наука - это огромная область, и чтобы хорошо в ней разбираться, ей нужно посвятить целую жизнь. Более того, большинство людей, не часто задумывается над какими-либо философско-мировоззренческими вопросами, а вместо этого легко принимают на веру какое-либо бытующие убеждения.
И так сложилось, что одним из таких убеждений, основанном на поверхностных выводах, на слабом понимании религии и науки, является то, что наука противопоставляется религии. Такая проблема также возникает потому, что многие люди, думая, что борются с религией, борются на самом деле с конкретными, но субъективными и не самыми верными толкованиями священных текстов. С другой стороны, некоторые религиозные люди, борясь с наукой, опять же отстаивают всего лишь свои личные, не самые верные трактовки священных текстов. Особенно это было заметно на заре становления современной науки, когда церковь сохраняла достаточно консервативную позицию. При этом такая борьба, наиболее насыщена различными громкими лозунгами и взаимными обвинениями, и поэтому наиболее заметна для общества. В какой-то мере, спор именно между такими людьми и сформировал бытующее в обществе мнение о том, что наука опровергает религию, так как успехи науки очевидны, а успехи религии, по крайне мере в нашей стране, последний век активно предавались забвению.
2. История взаимоотношений науки и религии
2.1. Синкретический этап
В древних цивилизациях доколумбовой Америки, Египта, Индии, Китая, а затем в эллинистическом мире научное знание использовалось, в основном, для возведения культовой архитектуры, точного исчисления временных циклов, совершения ритуалов над усопшими. Научные знания естественным образом были вписанными в традиционную культуру. Развивались, преимущественно, математика, геометрия, астрономия, медицина. Так, математика возникла как часть религии пифагорейского союза. Она имела целью постижение Божества через гармонию числовых соотношений. Рождение физики тоже состоялось под знаком религиозности – высший разум (Демиург) постигался через осмысление наблюдаемой гармонии мира. Источником этой гармонии – разумного причинного устройства Вселенной – по Аристотелю, являлся «Перводвигатель». В этот период наука не вступает в противоречие с религией.
2.2. Конфронтационный этап
Разногласия между наукой и религий начинаются со времени формирования классического идеала науки во второй половине средневековья и в эпоху возрождения. Этот этап характеризуется тем, что европейские ученые и мыслители пришли к выводу что, так как люди созданы по образу и подобию Бога, а Бог есть Творец мира, то и человек может внести свой вклад в мир, т.е. может изменять его. Кроме того, ученые научились строить абстрактные модели для идеализированных природных состояний (например, вакуум), а вместе с этим появились различные экспериментальные методы, моделирующие эти ограниченные условия, благодаря которым эти теории проверялись. Итак, есть эмпирическая природа (т.е. природа наблюдаемая), есть естественнонаучные теории, которые прошли экспериментальную проверку. Эти теории описывают абстрактную упрощенную природу, написанную на языке математики, т.е. падение в пустоте, несжимаемую жидкость и т.д. При этом многие ученые, которые в дальнейшем развивали науку, как бы забыли о том, что они изначально изучают только упрощенные и поддающиеся экспериментальной проверке явления природы, хотя такими явлениями природа далеко не ограничена.
Естественно, что в этом классическом идеале науки не осталось места для религии, т.к. ее феномены не проверяемы эмпирически. Естествознание, активно развивающиеся в это время, еще раз заставляет усомниться в истинности религиозных догматов, особенно потому, что часто выводы науки прямо противопоставлялись конкретным, не совсем верным трактовкам священных текстов, а церковные деятели были слишком консервативны, и часто вместо того чтобы глубже задуматься над смыслом религии, ответно, прямо противопоставляли свои взгляды ученым. При этом такое противопоставление воспринималось как спор между наукой и религией, а не как противостояние взглядов на мир отдельных людей. Помимо того, успехи прикладных наук заставили людей поверить, что сила человеческого разума безгранична, и человечество не нуждается в вере во что-либо. Считалось, что со временем достижения наук позволят объяснить все.
Также, в этот период еще не было обнаружено в науке таких явлений, которые не поддаются строгой причинной связи, причем причины эти должны были быть описаны наукой. Это также позволяло ученым верить, что все в мире, от самого начала имеет свои чисто научно познаваемые причины и связи. Однако в дальнейшем такие явления были обнаружены в микромире. Оказалось, что в мире частиц, с которого все начинается, все явления имеют вероятностный характер, они могут либо произойти, либо не произойти. Это привело к тому, что ученым пришлось отказаться от принципа всеобщей естественной детерминированности и принять тот факт, что развитие мироздания направляется волей некоего высшего разума. С этого момента начался следующий этап отношений между религией и наукой.
2.3. Синергетический этап
Итак, до конца 19 века происходила экспансия представлений о природе как об идеализированной конструкции на человека, исторический процесс, общество, экономику, однако в начале 20 века окрепло понимание автономии и многообразия подходов к реальности. К этому привело несколько причин. Обострившиеся экологические проблемы, вынудили констатировать, что науку не заботят вопросы нравственности. Если жизнь – это всего-навсего сложное сочетание случайных химических реакций, и не существует ни верховного сознания, ни Творца, ни верховного властителя, то какой смысл следовать моральным ограничениям. Однако подавляющее большинство людей, в той или иной мере следует моральным ограничениям, которые им хотя бы даже в очень малом объеме присущи с рождения.
Другая критика раздавалась по поводу того, о чем говорилось выше, люди как бы вспомнили, что все научные знания - это знания об упрощенных моделях, поняли, что есть явления, о которых наука вообще ничего не может сказать. А также задумались над тем, что наука лишь дает ответ на то какие именно закономерности действуют в природе, но не на вопрос, почему именно такие и каким образом сложились именно такие закономерности.
Наличие парадоксов, отсутствие качественно новых идей на современном этапе в физике означает, что существовавшие в естествознании идеи уже исчерпаны, и естествознание вообще, и физическая теория, в частности, находятся в глубоком кризисе. Фундаментальные исследования стали невообразимо дороги, а результаты - все более скромными, и это еще один аспект кризиса в естествознании - аспект экономический. Однако основным признаком кризиса естествознания является то, что теория и методология современной фундаментальной науки оказываются все менее способными помочь человеку в решении его личных проблем. Если раньше считалось, что увеличение производительных сил в использовании человеком сил природы поможет в увеличении потребления индивида, а, следовательно, в обеспечении его счастья, то суицидальный феномен общества «обладания» Запада развеял эти иллюзии, и общий уровень счастья не поднимается, несмотря на все технические новшества уже долгое время.
Естественнонаучный метод так и не смог познать феномен жизни. Так могло бы быть, если жизнь была бы просто механизмом. Тогда, изучая тело до самой последней детали, и таким образом понимая все механические особенности, можно было бы осмыслить жизнь, но, поскольку жизнь - это гораздо больше, чем просто механизм, то этот метод не достигнет цели. Таким образом, ученым приходится признать, что даже в наблюдаемой природе есть еще что-то кроме физически объяснимых явлений. К тому же выводу приводят безуспешные попытки создания искусственного интеллекта, и объяснения возникновения нравственности у человека.
В итоге к современному этапу, большинство действительно образованных людей признаёт, что есть круг вопросов, которые не вписываются в научную картину мира, а, следовательно, в объяснении этих вопросов полезную роль может сыграть и религия. Возможно, эти люди не стали верующими, или пытаются найти ответы на вопросы выходящие за пределы науки не в области религии, а, например, в философии, но, по крайней мере, религия уже не противопоставляется науке, а знания из этих областей могут взаимно дополнять друг друга до полной картины мироздания.
Подводя итог, следует отметить, что конфликт между наукой и религией заключается в превышении своих полномочий. Ученые осуждались несведущей в астрономии церковью, а ученые позволяли себе отрицать существование Бога на основании его отсутствия в видимом мире. Такие богословы, как Августин, выступающий против идеи о шарообразности Земли, или Лютер, оспаривающий гелиоцентрическую систему, выступая против науки, считали, что они защищают веру в Библию, хотя вместо этого защищали свои толкования Библии. Сам священный текст не решает естественнонаучных вопросов, в его задачу не входит ни подтверждение, ни опровержение теорий естествознания. Там ставится вопрос о целесообразности всего сущего, о высших ориентирах жизненных интенций человека. Однако в современном мире и ученые, и религиозные деятели приходят к большему пониманию своей роли для человечества. Теперь они реже нарушают границы областей влияния друг друга, и даже наметились некоторые тенденции, на основе которых религия и наука могут вернуться к сотрудничеству, и дать человечеству действительно полную картину мира.
3. Соотношение научных и религиозных взглядов
3.1. Настоящее положение дел
Забегая немного вперед, и немного отстраняясь от общей темы данной главы, полезно сделать несколько замечаний. Первое из них касается самой возможности противостояния между религией и наукой. Второе – теории возникновения религии. Дело в том, что в этой работе под наукой понимается в основном естествознание, которое якобы опровергает некоторые священные религиозные тексты. И доказательству отсутствия такого опровержения и будет посвящена остальная часть работы. Однако в таком случае название работы не совсем верно отражает её содержание, оно отражает несколько упрощенный житейский взгляд на понятия «религия» и «наука». Дело в том, что на самом деле религия - это мировоззрение, которое в частности дает ответы на вопросы: кто мы такие, откуда мы пришли, зачем мы здесь и в чем смысл жизни. Наука же эта изменяющаяся система накопленных проверенных знаний о наблюдаемом мире. Она не дает ответ на те вопросы, на которые должно отвечать некоторое устойчивое мировоззрение. И наука действительно не является мировоззрением. Научными или антинаучными могут быть представления (знания) человека о явлениях этого мира, но не его мировоззрение как таковое (религиозное, атеистическое и т.д.). Наука и мировоззрение это два различных, несводимых друг к другу понятия и потому противостоять друг другу они не могут. Таким образом, ученость человека может лишь подталкивать его к нерелигиозному мировоззрению.
Наука и религия просто несопоставимы, как нельзя сравнивать массу одного объекта с длинной другого. Каждая из них занимается своей стороной жизни человека и мира. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не опровергать одна другую. Таким образом, между религией и наукой не может быть некоторого устойчивого соотношения в смысле правоты одной и не правоты другой из них. И ученый, и безграмотный человек могут быть как религиозным, так и нерелигиозным человеком. Религия не требует остановить научный прогресс, а наука не может и даже не пытается ответить на ряд мировоззренческих вопросов. Итак, в дальнейшем, задачей анализа в этой работе станет не поиск некоего устойчивого соотношения между религией и наукой, не выяснение кто из них прав, а доказательство того, что обывательская точка зрения, говорящая, что наука опровергает религию, неверна.
3.2. Происхождение религии
Существует немало людей, которые верят, что религия - это «опиум для народа», что она выдумана жрецами или попами для того, чтобы одурачить народные массы, держать их в повиновении и извлекать из этого личные выгоды для касты священников или вообще для господствующих классов. Однако история показывает, что абсолютно все народы мира, первобытные и грубые, а также самые культурные и цивилизованные, имеют религиозные представления и религиозную веру, в том числе и те народы, у которых еще нет никакого деления на классы или сословия. Также из истории известно, что существовали многие народы, у которых вообще не было касты жрецов или священников, но которые вместе с тем были глубоко религиозны (например, хотя бы народы античного мира).
Причем сам факт того, что религии есть у всех народов, даже самых первобытнейших, притом, что нет каких-либо других общих абсолютно для всех народов культурно-исторических особенностей, очень знаменателен. Этот факт говорит о том, что человеку, в силу его природы (духовной, не физической) присуща религиозность. Кроме того, для того чтобы некие классы религиозных деятелей начали использовать религию в своих целях, эти классы должны сначала сформироваться, а сформироваться они могут только при уже существующей религии.
Также можно вспомнить пример Христианства. Дело в том, что долгое время, около четырех первых веков существования Христианства, представители этой религии были в той или иной степени гонимы, исповедовали свою веру подпольно и испытывали большие житейские трудности в связи со своей приверженностью Христианству, которых могли легко избежать, отказавшись от него. Многие из тех первых Христиан отдали жизнь за свою веру. Причем среди этих людей, пожертвовавших собой, чаще всего встречались именно религиозные лидеры и проповедники. Итак, очевидно, что люди стоявшие у истоков Христианства не извлекли из такого своего положения никаких земных выгод, никого не поработили и не стали относится к господствующим классам.
Здесь также можно сделать еще одну заметку: во многих местах на планете Земля, многие люди и в наши дни преследуются по религиозному признаку. В этих местах лидеры этих преследуемых конфессий находятся даже в большей опасности, нежели рядовые её приверженцы, и опять-таки не извлекают никакой земной выгоды из своего положения, тем не менее, остаются верными своим убеждениям. Если бы этими людьми двигали только меркантильные побуждения, то они вели бы себя совсем по-другому.
Таким образом, минимальные исторические (научные) знания показывают, что религиозная вера никем лично сознательно не выдумана. Вера в сверхъестественное есть коренное, исконное свойство человеческого духа. Религиозность присуща человеку в силу его природы, т.е. религия, возникает там, где есть человек. И никакие другие теории возникновения религии не могут быть полностью верны, они могут указывать лишь на дополнительные причины быстрого становления религии (например, страх перед силами природы и т.п.).
3.3. Вопросы мироздания
Обывательская точка зрения на соотношение религии и науки звучит примерно так: «Религия и наука есть два способа объяснения одной и той же реальности, а именно: сущности и происхождения мира, жизни, человека. Эти два объяснения резко между собой расходятся, и потому, признавая одно, нельзя признавать другого. Например, религиозное представление о мироздании гласит: Земля находится в центре, наверху, на небе, живет Бог и находится рай или «царство небесное», а где-то внизу, под землей, находится ад. Однако, такое представление совершенно несопоставимо с научным представлением о бесконечности мироздания, о вращении земли вокруг солнца и др. Религиозное учение о сотворении человека Богом несопоставимо с выводами эволюционного учения о генетическом сходстве всего органического мира и о постепенном происхождении человека из низших организмов. Или, говоря в целом: религия постоянно допускает чудеса, т.е. нарушения законов природы, твердо установленных наукой» . Исходя из таких рассуждений человек, несомненно, приходит к выводу, что между религией и наукой есть противостояние. Такой ход рассуждений проистекает от общей безграмотности людей в основном в вопросах религиозных, но также и в вопросах науки и особенно ее предмета. При этом если человек действительно слабо религиозно образован, то такие рассуждения кажутся ему абсолютно неопровержимыми. Тем не менее, при более глубоком анализе проблемы, оказывается возможным полностью опровергнуть данные «нестыковки» в тех ответах на вопросы мироздания, которые дают религия и наука.
Дело в том, что религия и наука не противоречат и не могут противоречить друг другу по той причине, что они говорят о совершенно разных вещах, противоречие же возможно только там, где два противоположных утверждения, высказываются как ответ на один и тот же вопрос. Коротко характеризуя те предметные области, в которых работает религия и наука можно сказать: наука изучает мир, религия познает Бога. Эти предметные области, очевидно, имеют мало общего. Однако такой тезис еще надо доказать, ведь на первый взгляд кажется, что познание Бога в соответствии с религиозной традицией меняет также представления человека о мире, т.е. нарушает границы своей предметной области и попадает в область где ответы на вопросы должна давать наука.
На самом деле, нужно уточнить, что наука изучает наблюдаемый мир и явления, в нем происходящие, без отношения их к чему-либо иному; религия же, познавая Бога, познает вместе с тем мир и жизнь в их отношении к Богу. Поэтому, хотя и религия, и наука затрагивают, отчасти одно и то же - мир и жизнь, но они берут этот общий предмет в двух разных отношениях и потому говорят все-таки не об одном и том же, а о совершенно разных вещах.
Существует очень удачный и простой пример, иллюстрирующий то, как относясь как бы к одному предмету, две области знаний могут изучать различные вопросы. Возьмем вагон, который движется и в нем сидит неподвижно относительно вагона человек. Если изучать человека относительно Земли, то он перемещается. Если изучать его относительно вагона, то он неподвижен. Вот пример двух противоположных утверждений как будто об одном предмете (о пространственном перемещении или покое человека), которые, однако, нисколько не противоречат одно другому. Потому что берут рассматриваемое явление в двух разных отношениях или в отношениях к разным предметам и, следовательно, в сущности, говорят о разных вещах.
Продолжая эту аналогию, можно сказать: наука изучает явления, имеющие место внутри вагона (нашего наблюдаемого мира), в котором мы все едем (живем), оставляя совершенно в стороне отношение этого вагона и его пассажиров ко всему, что его окружает; религия же учит нас как раз тому, в каком отношении мы, пассажиры этого вагона, находимся к той более широкой сфере, которая окружает этот вагон и из которой объяснимо его движение как целого. Оба рода знания не противоречат друг другу, а скорее даже дополняют друг друга, и, по большому счету, одинаково нужны.
Возвращаясь теперь от примера к актуальной формулировке основного тезиса, нужно его дополнить: «Наука берет мир как замкнутую в себе систему наблюдаемых явлений и изучает соотношения между этими явлениями вне отношения мира как целого к его высшему основанию, к его первопричине, к абсолютному началу, из которого он произошел и на котором он покоится. Религия же познает именно отношение мира, а, следовательно, и человека, к этой абсолютной первооснове бытия - к Богу, и из этого познания черпает уяснение общего смысла бытия, который остается вне поля зрения науки» . Обратимся теперь к конкретным примерам.
3.3.1. Происхождение человека и сотворение мира
Сопоставим религиозное учение о происхождении человека и вселенной с научным учением. Наука говорит о происхождении человека относительно нашего мира, и эволюции вселенной относительно некоего начала, т.е. о некотором отрезке истории которую хотя бы как-то можно изучать в рамках наблюдаемых явлений. Также она говорит о биологической преемственности человека от иных, низших организмов на более ранних стадиях органической жизни. Религия же - об абсолютном происхождении человека и мира, т.е. об их происхождении из самого первоначала бытия и об отношении его к этому первоначалу - Богу. Религия утверждает, что человек есть высшее, особое существо, отличное от всего животного мира, что он сотворен Богом, как «образ и подобие Божие», также Богом сотворен и остальной мир. И та же религия в своем учении о грехопадении добавляет, что человек позднее (по тем или иным причинам) «пал», т.е. потерял чистоту своего божественного образа и смешался с миром низшей природы, подчинился ему. Выражаясь популярно, можно сказать, что религия раскрывает нам иную, более раннюю эпоху бытия человека и мира, предшествовавшую всей той космической и органической эволюции, которую изучает наука. Религиозное учение говорит как бы о самом рождении мира и описывает место и значение человека в общем плане мирового бытия в самом его начале.
Для того чтобы лучше это понять в литературе встречается еще один пример: «Представим себе некогда знатного дворянина или еще лучше - царского сына, наследника престола, который в результате какой-то катастрофы опустился материально и морально, нищенствует или тяжелым трудом поденщика зарабатывает себе пропитание. Противоречит ли его нынешнее жалкое состояние, его износившееся платье, его тяжкий труд, его порочность опустившегося человека, длинная история его скитаний и приключений в поисках лучшего социального положения и, может быть, мучительно долгие попытки из нищенства выбиться в «люди» его царскому происхождению, его рождению во дворце, тому, что в его жилах и теперь течет царская кровь и что он по-прежнему питает, может быть, несбыточную, а может быть, и осуществимую, надежду некогда наследовать царство своего отца? Вы можете верить или не верить человеку, который, находясь в таком низком состоянии, гордо утверждает, что он царский сын, но вы не можете отвергнуть его утверждения ссылкой на то, что оно «противоречит» достоверно известным нынешним условиям его жизни» .
Так вот, религия и утверждает, что каждый из живущих теперь беспомощных людей, предки которых смешались с животным миром и (по учению Дарвина) оказались в родстве с обезьянами, есть, по исконному своему происхождению и достоинству, дети Божьи, жители царства небесного. Любой человек может этому верить или не верить, но, ни у кого нет логичных оснований отвергать это ссылкой на научно установленную судьбу человека и мира в составе космической и органической эволюции мира.
3.3.2. Строение мира
Когда религия говорит, например, о «земном» и «небесном» мире, то она имеет в виду нечто совершенно иное, чем астрономическое учение о положении земли в мироздании. Ибо «небо» религии, есть не видимое нами и не астрономическое небо, а некий высший, иной мир, чувственно нам вообще недоступный, а раскрывающийся лишь в особом, именно религиозном опыте. Любой человек имеет право не верить в существование этого другого «небесного» мира, но никто не имеет права говорить, что, астрономия доказала, что «небесного» мира не существует. Во-первых, потому, что наука может в вопросах такого рода доказать только наличие, но не отсутствие, а во-вторых, потому, что в предметную область астрономии вообще не входит вопрос о наличии или отсутствии «небесного» мира. Утверждать отсутствие «небесного» мира на основе науки так же нелепо, как говорить, что учение о безграничности Вселенной противоречит «видимой» нами замкнутости горизонта. При этом необходимо подчеркнуть, что современная религия, не имеет ничего против современного представления о структуре вселенной, то есть, как наука не противоречит религии, так и религия не противоречит науке.
3.3.3. Непорочное зачатие
Рассмотрим также самое парадоксальное, «противоречащее» не только науке, но и «здравому смыслу» учение Христианской веры о непорочном зачатии и рождении Иисуса Христа девой Марией. Как и во всех вопросах, касающихся религии любой человек имеет право не верить тому, что именно так и был зачат и рожден Иисус Христос. Но у людей при этом и нет оснований утверждать, что это учение противоречит научным данным биологии. Дело в том, что если бы Христианское учение утверждало, что Мария лишь с помощью одних только женских функций и органов своего тела без участия мужа родила ребенка, то это было бы действительно нелепостью и действительно противоречило бы элементарным выводам или наблюдениям биологии. Но ведь учение это утверждает совсем иное: оно утверждает, что на Марию сошел Святой Дух, что само Божество сотворило себе человеческое тело в ее чреве. Это кажется невероятным, но и религия не утверждает, что этот факт есть что-то обычное и естественное; она, напротив, утверждает, что это случилось лишь однажды, что это событие неслыханное и чудесное, выходящее из ряда всех естественных, обычных и постоянных явлений человеческой жизни.
Биология же, в свою очередь, учит о рождении организмов в порядке постоянных, природных условий; но биология ничего не говорит о том, что происходит, когда в дело вмешивается само Божество, когда Святой Дух низойдет на избранное им тело Святой женщины. Она не утверждает, но и не может отрицать, ни самой возможности такого вмешательства Божества, ни тех или иных его последствий. Биология относится так к этому вопросу потому, что это наука о реальном мире и наблюдаемых явлениях, природных организмах и природных условиях их жизни, а не теология, не учение о стоящем над природой Божестве, его силах и возможностях.
3.4. Вера великих ученых
Одним из факторов, доказывающих непротиворечивость науки и религии, является то, что многие из величайших ученых были верующими, а иногда даже и глубоко религиозными людьми. Очевидно, они понимали, то, о чем говорилось выше. Сошлемся на немногие, самые известные примеры (число которых легко можно было бы дополнить множеством других). Ньютон, открывший законы движения небесных тел, как бы разоблачивший величайшую тайну мироздания, был верующим человеком и занимался богословием. Великий Паскаль, гений математики, один из творцов новой физики, был не просто верующим, но и Христианским святым (хотя и не канонизированным) и одним из величайших религиозных мыслителей Европы. Творец всей современной бактериологии, мыслитель, глубже других проникший в тайну органической жизни – Пастер, был глубоко религиозной натурой. Даже Дарвин, учение которого было потом использовано полуучеными для опровержения религии, не только никогда не думал сам, что его учение о происхождении животных видов и человека противоречит религии, но, напротив, всю жизнь оставался искренне верующим человеком.
Другие ученые, такие, например, как Эйнштейн, хотя и не были очень религиозными, но в виду своей научной грамотности, видели, как сложно устроен мир, как он бесконечно прекрасен, как много невероятнейших событий привело к появлению человека, а также видели и то, что мир познаваем, т.е. в нем изначально заложена глубокая логика. При этом эти ученые (их очень много), не могли себе представить, чтобы столь сложная и одновременно гармоничная система была создана без участия высшего разума. Они верили в Его наличие, в то, что мир создан по Его величайшему замыслу. Фактически они верили в Бога, и, хотя при этом они, возможно, не верили во все догматы церкви, тем не менее, их вера доказывает отсутствие противоречия между научными идеями и религией.
Кроме того, можно сказать и о неверующих ученых то, что они не верили в Бога по каким-то своим причинам. Но при этом они не опирались в своем неверии на науку. Факт того, что действительно высококлассные ученые всегда понимали, что наука не вытесняет религию, подтверждает известный случай. Когда Наполеон I Бонапарт спросил знаменитого французского астронома, математика и физика Пьера Симона Лапласа, почему в его «Трактате о небесной механике» не упоминается имени Бога, ученый имел полное основание ответить: «В этой гипотезе я не нуждался».
Слова Лапласа выражали истинное отношение науки Нового времени к религии: наука не опровергает религию и не может этого сделать, однако, объясняя явления без ссылок на Бога, она делает религию ненужной, излишней для познания. И сегодня ссылка на Бога означает, с точки зрения физики, отказ от науки и научного метода. Однако это совершенно не означает, что наука делает религию ненужной ученому и вытесняет Бога из его души, это всего лишь означает, что данный вопрос выходит за пределы научной компетенции.
3.5. Чудо и наука
На основе приведенных выше примеров, можно перейти к рассмотрению общей формулировки «противоречия» между наукой и религией, которая гласит, что религиозность так или иначе предполагает возможность чудес, наука же пытается доказать, что все явления могут быть описаны математически и, следовательно, все явления предсказуемы и чудес не бывает. Однако это ложное утверждение «науки», а точнее людей, считающих себя научно грамотными. Ведь на самом деле наука не опровергает и не может опровергать возможность чудес.
Дело в том, что под чудом понимается вмешательство высших божественных сил в ход явлений в нашем мире, при этом наука изучает только естественные силы, действующие повсеместно и всегда в нашем мире. Именно потому, что наука не изучает в принципе действие каких-либо других сил кроме естественных, она ничего не может о них сказать, в том числе и опровергнуть возможность их вмешательства. И, с другой стороны, возможность чуда совсем не нарушает установленных наукой законов природы. Так как чудо вовсе не предполагает изменения действия сил самой природы; в его лице лишь утверждается, что возможно вмешательство новой и совершенно инородной силы и что при действии этой дополнительной силы общий итог будет иной, чем при действии одних лишь природных сил. Наука познает природу как некую замкнутую систему сил и явлений; но она совсем не утверждает, что природа действительно есть абсолютно замкнутая система, что вне ее нет никаких иных сил, которые могли бы в нее вторгаться; она только ограничивается познанием внутренних взаимоотношений в природе, так как только такое познание и есть ее предмет, и потому она ничего не говорит ни о возможности, ни о невозможности чудес.
Описанные выше рассуждения можно, для примера, легко приложить к раннему этапу развития науки. Например, Ньютону был известен закон всемирного тяготения, но не была известна подъемная сила крыла. Поэтому если бы ему сказали, что огромный металлический предмет может спокойно лететь в воздухе и не падать, он бы ответил, что это невозможно. А мы можем добавить, невозможно в рамках действия тех сил, о которых ему известно. В рамках этой модели, описывающей лишь часть явлений в природе железное тело должно падать. Также дело обстоит и с чудом, если сейчас ученые говорят, что чудо невозможно, то вероятно, они просто еще не знают или не верят в наличие тех божественных сил, которые могут сделать это возможным. Естественно, это верно лишь в том случае, если речь действительно идет о божественном чуде, а не о человеческом шарлатанстве или недомыслии. Поэтому ученых тоже нужно понять, они действительно должны проверять явления на соответствие научной действительности, чтобы не было слишком много людей, которые мнимыми чудесами захотели бы сделать себе карьеру.
Таким образом, наука не «не допускает» вмешательства божественных сил; она только не занимается их изучением и отвлекается от них, как бы игнорирует их. Наука занимается изучением соотношения между явлениями или силами действительной природы. Поэтому также вполне естественно, что наука, встречаясь с каким-нибудь новым, неожиданным явлением, прежде всего, старается отыскать ответ на вопрос: возможно обнаружено новое природное явление, или новый результат действия старого? И потому не сразу верит в наличность чуда, и в этом смысле в пределах своей компетенции его «не допускает». Таким образом, наука пытается разобраться во всех явлениях мира, но если что-то ей неподвластно, то она спокойно сообщает об этом, и оставляет объяснение данного явления религии, закону (если явление было сфальсифицировано) либо другим областям знания. Такая проверка также входит в саму суть науки, ведь если бы каждое явление, о котором некто заявил, принималось, как достоверное знание, то никакого смысла наука бы не имела.
Таким образом, можно заключить, что истинная наука всегда свободна от притязания на всемогущество, на неограниченное свое единодержавие и потому не содержит отрицания возможности действия высших сил, не входящих в ее компетенцию. Напротив, как мы уже видели, в лице величайших своих представителей, обладающих религиозной верой, она фактически признает эту возможность.
4. Соотношение натурализма и религии
4.1. Натурализм как мировоззрение противоположное религии
В действительности, как уже было сказано, религия - это мировоззрение. Поэтому противопоставляться ей может только другое мировоззрение. Таким мировоззрением, в общем, является материализм или натурализм. При этом некоторые люди считают, что если человек учен, то он должен быть натуралистом. Это и есть основное смещение понятий, которое кроется в столь распространенном и с такой решительностью высказываемом утверждении о противоречии между религией и наукой. Хотя в действительности такой связи нет, потому что, во-первых, уже было показано логически, что сама наука не отрицает ничего из религии, а во-вторых, были приведены примеры верующих ученых. Материализм отрицает вообще существование духовных начал и сил; натурализм утверждает, что, во всяком случае, все силы, обнаруживающиеся в мире, действуют как естественные силы природы, и не допускает никаких божественных сил в видимой природе.
Так вот существует противоречие между натурализмом (включая материализм) и религиозной верой. И корень всей ошибки в том, что наука отождествляется многими с натурализмом. Очень легко понять, как происходит такое недоразумение. Дело в том, что фраза: «Я не верю утверждениям религии, потому что они противоречат истинам науки» , на самом деле означает: «Я не верю утверждениям религии, потому что я верю только в науку, т.е. я верю, что кроме научных истин никаких других нет, ибо нет никакой области бытия за пределами той действительности, которую познает наука» . Этот тезис выражает именно то, что человек, произносящий его – натуралист. При этом сама наука не отрицает наличие других истин и сфер бытия кроме научно познаваемых.
4.2. Критика натурализма
Между прочим, натурализм или материализм - это тоже вера, истинность взглядов которой не может быть доказана научно (чего бы очень хотелось представителям данного мировоззрения). Натуралисты верят, что единственная реальность это хаос материи, что в мире нет ничего, кроме бессмысленного столкновения слепых частиц материи, что человек не только целиком во власти этого бессмысленного вихря, но сам есть всецело его порождение и часть, и что все его мечты, его жажда счастья, его любовь к добру и отвращение к злу, его искание разума и истины суть лишь жалкие иллюзии, обманчивые импульсы тока, по слепым законам природы, зарождающиеся и затухающие в тех комплексах атомов, которые называются «человеческим мозгом». При этом натуралисты также считают, что, отвергнув религию, с помощью разумного научного знания и своего свободного стремления к совершенству человек утвердит на земле всеобщее счастье, разумный и справедливый порядок и станет вообще хозяином своей собственной жизни. Но дело в том, что если исходить из материализма, то человек это всего лишь сгусток атомов, образовавшийся по законам природы и по ним же действующий. Как тогда вообще, одна составная часть природы может противопоставляться другой, как может быть такое, что один сгусток атомов, действующий по законам природы, вдруг захочет перестроить остальную природу. И что это вообще значит для мировой природы и ее составной части человека – «справедливый» и «разумный» порядок. Природа, как и раньше, будет и дальше просто существовать по своим законам, не опираясь вообще ни на какие понятия справедливости, добра, зла, и не видя никакой цели.
Кроме того, разве хотя бы какой-нибудь другой природной системе кроме человека, вообще присуще думать о соседней системе, разве кто-то из животных пытается справедливо распределить добытое. Нет, в живой природе действует исключительно закон силы. И тут внезапно некоторая часть природы, деятельность которой определяется общими для всех законами, заговорила о справедливости, равенстве и так далее. Такое существенное отличие человека от остального мира природы в духовном, моральном, этическом и культурном плане, наоборот, говорит о том, что в человеке есть и другая составляющая кроме природных естественных сил и материи. Такие вопросы уже наводят на мысль о том, что натурализм – это несколько не до конца логически замкнутая концепция мироздания.
Однако оказывается возможным проследить, настоящее внутреннее противоречие, которое присуще натурализму и которое делает его учение бессмысленным. Дело в том, что натурализм, подобно всякому вообще учению или утверждению, претендует сам на истинность, считая себя теорией, разумно обоснованной, а все, что ему противоречит, например, религиозное сознание, – заблуждением. Следовательно, натурализм верит в абсолютное различие между истиной и заблуждением. Но как возможно для человека установить, где истина и где ложь, и как возможно даже само понятие «истины» и «разумности», если все на свете, в том числе и человеческая мысль, есть только продукт слепых сил природы и не имеет никакого высшего значения. Ведь если человеческая мысль есть только электрический импульс, вспыхивающий в человеческом мозгу на основании некоторых законов природы, и человеческое различие между истиной и заблуждением есть тоже только естественное свойство или естественно возникающая мысль в человеческом сознании, то оно не имеет большего значения, чем различие между «приятным» и «неприятным», «вкусным» и «невкусным». При этом даже практический опыт, указывающий на то, что то, что истиной является то, что оказывается полезным, ничего не доказывает. Потому что, мы всегда можем построить несколько суждений дающих одинаковый результат, но очевидно не все они истинны. Таким образом, природа и человек просто существуют по естественным законам, и у природы, и у её составной части – человека, просто не должно возникать мысли об истинности.
«Абсолютная истина» предполагает «абсолютный смысл»; это оценка человеческих мыслей и утверждений с точки зрения какого-то высшего, уже не человеческого, а именно самодовлеющего, абсолютного критерия. Но если в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, то мысль о таком критерии, о такой окончательной оценке для человеческих мыслей сама бессмысленная, и есть только остаток религиозного верования, веры в абсолютный смысл и разум. Это значит, что, когда натуралисты говорят: «Я утверждаю, что в бытии нет ничего, кроме слепых сил природы, и что к ним принадлежу и я сам» . На самом деле они говорят: «Я утверждаю, как разумную и доказанную истину, что никакой истины нет» . А это, собственно, значит: «Я утверждаю, что я ничего не могу разумно утверждать» . Таким образом, они говорят: «Наука невозможна» . А ведь наука - это «опора» натурализма. Так натурализм сам себя лишает всякого смысла и основания.
Таким образом, нельзя, отрицая разум как абсолютную, высшую инстанцию, утверждать разумность науки и неразумность религиозной веры, и быть приверженцем натурализма, или тем более материализма как более острой формы натурализма. Таким образом, хотя в реальной жизни мировоззрение, противоположное религиозному – это натурализм. В действительности это связано с тем, что материалисты просто не до конца сами осознают свою позицию. А настоящей аппозицией к религии может быть только искренний скептицизм.
5. Сходства религии и науки
5.1. Вера в высший разум
У религии и науки есть несколько свойств, которые объединяют научное и религиозное сознание и отделяет их совместно от неверия. Как было показано в предыдущей главе, отрицать объективное значение разума и истины – значит утверждать абсолютный скептицизм, абсолютную бессмысленность всех человеческих утверждений. Другими словами: отрицать основную мысль религиозного сознания, что эмпирическое бытие подчинено высшему, абсолютному началу Правды и Разума значит одновременно отрицать возможность и науки, как системы разумно обоснованных мыслей, имеющих право считать себя подлинно истинными. Ни натурализм, ни вера в положительную науку, а только абсолютный скептицизм, неверие ни во что, ни в какое человеческое знание, и даже неверие в свое собственное неверие, чувство абсолютной бессмысленности всего и беспомощное состояние головокружения от этого сознания – вот единственно «последовательная» позиция, которая остается тому, кто отрицает великое абсолютное, разумное начало в бытии.
Таким образом, вопреки распространенным представлениям, не только наука не противоречит религии, и вера в науку – вере в религию, но дело обстоит как раз наоборот: кто отрицает религию, по крайней мере, основную мысль всякой религии – зависимость эмпирического мира от некоего высшего, разумного и духовною начала – тот, оставаясь последовательным, должен отрицать и науку, и возможность рационального миропонимания и совершенствования. И наоборот: кто признает науку и вдумывается в условия, при которых она возможна, тот логически вынужден прийти к признанию основного убеждения религиозного сознания о наличии высших духовных и разумных корней бытия. Вера в высший разум (Бога), по определению также присуща религии. Таким образом, вера в высший разум, полученная либо путем религиозного чувства, либо путем научных логических мысленных построений, объединяет религию и науку.
5.2. Чувство непостижимости бытия
Есть еще одно свойство науки и религии объединяющее их. Если оба они сходятся в том, что признают некий высший разум, постигающий бытие и воздействующий на него, то оба они, с другой стороны, сходятся и в том, что признают глубокую таинственность, непостижимую до конца беспредельность бытия. Это утверждение может показаться особенно парадоксальным и невероятным. Обычно между наукой и религией в этом отношении усматривается, наоборот, коренная противоположность: наука все объясняет, раскрывает, сводит к рациональным началам, религия окутывает свой объект покровом непостижимой тайны и апеллирует к слепой вере, к покорному послушанию авторитету.
Но это традиционное противопоставление в действительности ложно. Что касается религиозной веры, то она, на самом деле, при всем признании безмерности, таинственности, непостижимости до конца своего объекта, вместе с тем претендует быть таким же строго объективным знанием, как и наука; ее отличие от «рациональных» наук только в том, что в ней единственный источник знания это непосредственный опыт, который не так легко и просто, как в других областях знаний, может быть выражен в системе понятий, и что этот опыт не может быть механизирован, не может получить помощи ни от какого прибора, а требует развития, так сказать, личной остроты зрения – развития, связанного с целостным развитием и совершенствованием человеческого духа. Поэтому стать «ученым» в области религиозного знания, гораздо труднее, чем научиться какому-либо иному знанию, и именно поэтому здесь имеет большее значение авторитет уже ставших такими «учеными» – святых. Но главное заключается в обратной стороне вопроса – в том, что наука, подобно религии, полна чувства тайны: непостижимости бытия, ограниченности человеческого знания перед лицом его объекта.
Главный импульс научной работы - это стремление науки к познанию, к открытиям. Истинный, прирожденный ученый, творец научного знания, останавливается в глубоком недоумении перед лицом как будто общеизвестных и «понятных» фактов. Там, где средний человек довольствуется привычками, ходячими понятиями и где с их точки зрения ему все представляется простым и очевидным, ученый видит поле для своей деятельности. Ученый хочет проникнуть глубже в реальность, чем это принято и чем это делает обычный человек; а это значит, что он всегда сознает скрытую, еще недоступную, ускользающую от обычного взора глубину бытия. Знание своего неведения, выраженное в словах Сократа: «Я знаю только то, что я ничего не знаю» , есть начало и постоянная основа научного сознания. Великий Ньютон, проникший в тайны строения и движения Вселенной, говорил о себе: «Не знаю, чем меня признают потомки, но себе самому я представляюсь маленьким мальчиком, который на берегу безграничного океана собирает отдельные ракушки, выброшенные волнами на берег, в то время как сам океан и его глубины остаются по-прежнему для меня непостижимыми» . Аналогичные мысли высказывали почти все крупные ученые.
Таким образом, религию и науку объединяет сознание значительности, полновесности, глубины и безмерности бытия; и это сознание сопровождается необходимо определенным настроением изумления и благоговения творцов науки и религиозных деятелей. Религия не только не противоречит науке, не только совместима с последней, но и родственна ей и проистекает из одного общего с ней духа.
6. Заключение
Можно также упомянуть еще несколько аргументов в пользу религии. Это уместно сделать именно в заключении потому, что это не напрямую относится к теме работы. Дело в том, что существует несколько весьма убедительных доказательств существования Бога. Приведем те из них, которые имеют наибольшую убедительную силу, именно для тех, кто на основе «науки» отрицает религию. Итак, вот эти доказательства:
- Принимая причинность как всеобщий закон бытия, делается вывод, что должна быть первопричина и самого бытия, то есть всего существующего. Таковой причиной, естественно, может быть лишь сверхбытие, которое ничем не обусловлено и существует вечно (т.е. является «причиной» бытия самого себя). Это сверхбытие и есть Бог.
- Устройство мира, как в отдельных частях, так и в целом поражают своей гармоничностью и закономерностью, свидетельствующими о сверхразумности и всемогуществе силы, его создавшей. Таковой может быть только Бог.
- Поскольку идея Бога как Существа всесовершенного, вечного присутствует в человеческом сознании как его атрибут, а таковая идея не могла произойти ни от впечатлений внешнего мира (как глубоко отличного от представлений о Боге), ни как результат чисто мыслительной деятельности человека, его психики (особенно одновременно у всех людей), – следовательно, источник ее принадлежит Самому Богу.
Другие аргументы также приводились и в тексте работы. Именно эти доказательства являются тем, что может подтолкнуть ученого-атеиста к мысли о том, что он заблуждается в своем атеизме. Что же касается непосредственно соотношения науки и религии, то в рамках этой работы было убедительно показано, что они не вступают в противоречие. Во-первых, потому что религия - это мировоззрение, а наука эта система знаний и методов их дополнительного получения. Во-вторых, потому, что у религии и науки разные предметы исследований, и лишь может показаться, что эти предметы пересекаются, но в действительности оказывается, что даже в тех случаях, когда предмет один и тот же, то, во всяком случае, религия и наука изучают его в отношении к разным явлениям.
Кроме того, было показано, что у религии и науки есть много общего. Таким образом, если попытаться коротко ответить на вопрос, так в каком же все-таки соотношении находятся религия и наука, то ответ будет следующим: «Религия и наука это две различные области человеческой деятельности, одна из которых отражает мировоззрение части человечества, а вторая отражает набор накопленных знаний человека об окружающем его реальном мире. При этом знания, накопленные религией и наукой, не вступают, и не могут вступать в противоречие, так как изучают различные явления различными методами. Религия не делает человека ученым или безграмотным и со своей стороны наука не обуславливает религиозность или не религиозность человека. Есть несколько свойств, которые объединяют религиозное и научное сознание, это вера в высший разум и безграничность бытия. При удачном стечении обстоятельств, в одном человеке может сочетаться настоящая ученость с искренней религиозностью, и в этом случае, религия и наука, дополняя друг друга, делают такого человека, возможно, наиболее правильно понимающим общую картину мироздания».
И хотя ответ на главный вопрос уже получен, хотелось бы сделать еще несколько замечаний. Например, то, что в рамках дискуссии об отношениях между религией и наукой, бывают не совсем объективны не только ученые, опровергающие с помощью науки религиозные знания, смысла которых они до конца не понимают. Также необъективными бывают и защитники религии, которые пытаются показать, что вся наука есть некая недоказанная, основанная на принятых на веру постулатах, и вообще, возможно, неверная система знаний. Они указывают на то, что физики многого не знают о природе, но ведь наука развивается, и это ее нормальное состояние. Они говорят, что возможно вся наука сейчас это лишь теория, правильно описывающая результаты тех или иных явлений, но не сами явления. Они подвергают сомнению критерии и методы науки. Это по всей видимости, отголоски того спора не понявших друг друга религиозных деятелей и ученых, который разгорелся еще в эпоху возрождения, когда не столько хотели разобраться в каком же действительно отношении находится религия и наука, сколько просто хотели доказать неправоту взглядов оппонентов, на те вопросы в которых сами несведущи.
При этом такие защитники религии, часто, чисто логически бывают очень убедительны. Однако, такие аргументы не свидетельствуют в пользу религии, а скорее призваны снизить значимость науки. Хотя такой метод в данной дискуссии совершенно не уместен. При этом большинство современных твердо установленных научных истин, являются верными в своем круге явлений, и их уже никто неверными не признает. Конечно, ученым не стоит забывать о том, что научные истины верны лишь в некотором приближении, но настоящие ученые об этом никогда и не забывают. Научные знания помогают человечеству и постоянно доказывают свою истинность. Скорее всего, в дальнейшем будут найдены более широкие теории, но и сегодняшние теории в рамках определенных условий останутся верными. А значит, методы и критерии на основе которых были выработаны эти теории также оказались удовлетворительными. Конечно же, научные изыскания не всегда идут по правильному пути, иногда строятся и некоторое время считаются истинными неверные теории, но наука сама обнаруживает их ошибочность и строит новые.
Таким образом, для того человека, который хочет объективно отстоять позиции религии перед теми людьми кто ее пытается критиковать с позиций науки, достаточно и других доводов, которые были изложены в большом количестве в этой работе, при этом саму науку критике подвергать совсем необязательно. Достаточно показать, что нигде в науке никто и никогда не доказал, и не показал противоречивость ее выводов религиозным знаниям. Сделать это удобнее всего лучше объясняя то, о чем говорит религия, в чем ее смысл, и что и с каких позиций она рассматривает.
Например, в соответствующем разделе этой работы, была проанализирована непротиворечивость религиозной и научной картин мироздания. При этом эта непротиворечивость обнаружилась благодаря более правильному объяснению того, что хочет сказать нам религия, а не благодаря тому, чтобы подвергнуть сомнению доподлинно известный науке факт того, что Земля крутится вокруг Солнца. Также более широкое и правильное объяснение людям религиозных истин было бы полезно и по другой причине. Ведь дело в том, что кроме тех людей, кто с позиции науки пытается опровергать неправильно понятые ими религиозные знания, также существуют и те, кто, будучи верующим, но также не до конца понимая смысл религии, пытается отрицать и критиковать даже основные истины науки, выпадая, таким образом, из своего времени.
Развитие современной физики свидетельствует, что она уже вступила на путь согласия с религией. Научное понимание мира и религиозное мировоззрение оказались взаимодополняющими и необходимыми друг другу. Возможно, в будущем произойдет синтез двух глубоких истин – физической и религиозной – во имя создания единой картины мира. Соединение этих истин приведет к взаимному обогащению и физики и религии, о котором говорил знаменитый естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель Владимир Иванович Вернадский: «Рост науки неизбежно вызывает необычайное расширение границ философского и религиозного сознания, религия и философия, восприняв полученные научным способом данные, все дальше и дальше расширяют глубокие тайники человеческого сознания» . Так физика и религия, на целые столетия отделенные друг от друга, возвращаются к тому первоначальному состоянию, когда они были неразделимы.
Религия, как и наука, является одной из форм общественного сознания, тесно связанного с человеческой деятельностью. По утверждению известного ученого и гуманиста Д.С. Лихачева, религия, как бы к ней не относились – это все равно культура. Культура морально-этическая и мировоззренческая. Мы узрели в религии только предрассудки и не очень печалились, когда они искоренялись. Здесь и была трагическая ошибка.
В религиозном мировоззрении вера превращается в абсолют, определяется однозначной, неподвластной никаким рациональным критериям, рассматривается как единственная мера истинности. Земные ценности не имеют своего истинного значения, они трансформируются в ценности неземные, а поэтому даже безошибочные доказательства истины не в состоянии заменить живое переживание, интуицию веры.
По хрестоматийным религиозным учениям, промысел божий непознаваем. Человеческий разум не способен познать или отразить в понятиях сущность божью. Основным источником достоверных знаний является «святое письмо», в котором сосредоточены все истины в отношении мира «видимого» и «невидимого», где не только дано пояснение прошлого и настоящего, а и предусмотрено все будущее.
На протяжении многих веков под влиянием религиозного отражения мира у верующих людей выработались определенные стандарты, стереотипы, нормы мышления и поведения. Это, в конечном итоге, трансформировалось в своеобразный «религиозный комплекс» в отношении к окружающему миру. Данный комплекс включает прежде всего религиозный догматизм - прямое следствие того, что верующие люди убеждены в абсолютной непогрешимости основных положений, догматов «священного писания» , религиозного учения, их истинности и завершенности. Другими словами,в основе религии лежит безоговорочная вера, то есть вера, которая принципиально не требует никаких исследований или теоретических обоснований и доказательств, более того, которая во многом явно игнорирует любые доводы разума, любой практический опыт, если они противоречат религиозным положениям. В изменении научных представлений, теорий и гипотез, в научных революциях, которые приводят к коренным изменениям в видении мира, служители религиозного культа и верующие люди часто – густо склонны видеть прежде всего недостоверность науки, её неспособность проникнуть в настоящую сущность явлений, которая, по их мнению, имеет именно божественную природу. Невозможность мгновенного решения научными способами таких сакраментальных проблем, как избавление человечества от болезней, преодоление старения и т. д., религия расценивает как ограниченность науки. Из этого всего складывается религиозный агностицизм – неверие в возможность познания окружающего мира наукой, уверенность в том, что способности человеческого разума принципиально ограничены. Одновременно в бесконечном разнообразии действительности, в её неисчерпаемости, стройности, взаимосвязанности и взаимосогласованности мировых процессов и явлений религия усматривает отражение божьего промысла, свидетельство всемогущества творца. По оценке В.И.Вернадского, «одним из основных элементов религиозного сознания всегда являются мистические взгляды и подъем идеализованных чувств; мы, очевидно, тут имеем дело с чуждыми науке явлениями».
Сегодня общий идейно – культурный контекст, в котором находится религия, как никогда богат на разнообразные светские альтернативы. Прежде всего необходимо указать на прогрессирующий авторитет науки, при чем не только природоведческих, а и социальных и гуманитарных научных знаний. Наука функционирует и развивается на нерелигиозной основе.Современные научные знания предстают как совокупные знания о бытии, не требуют каких либо вне научных оснований и интеграции. Свою системность и завершенность наука никак не ищет в области религиозных идей и принципов.
В книге «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой» И.Пригожина и И.Стенгерса, на основе анализа развития европейской научной мысли сделан вывод о том, что нашем столетии наука в плотную подошла к необходимости «трагичного выбора» между концепцией мира-атома, сформулированной еще в конце XVIII века французским астрономом и математиком П.Лапласом, и теологией. Одновременно авторы аргументировано доказывают: на современном этапе наука избавлена от этого «трагичного выбора», т.к. она настолько изменилась за последние десятилетия, что и место ее в общечеловеческой культуре ныне другое.
Природоведение вместе с философией принимает участие в формировании научного мировоззрения, в совершенствовании производственных и социальных отношений и тем самым, как духовная и материальная сила, подрывает основы религиозно-идеалистического миропонимания. Сегодня религии противостоит целостная взаимосвязанная система наук о природе, достижения которых дают новые убедительные естественнонаучные аргументы для обоснования принципов и представлений научного мировоззрения. В частности, фундаментальные достижения и данные современного природоведения всесторонне подтверждают целостность материалистического принципа несозданности и неуничтожении материи, вечность природы, а так же углубляют и обогащают принцип неисчерпаемости материального мира, его качественного разнообразия.
Следует отметить и мировоззренческую значимость нового направления в науке - синергетики, которая изучает конкретные механизмы и законы процессов самоорганизации в неживой природе. В той самой природе, которая теологами рассматривается как инертная, лишенная какой-либо активности и способности к самодвижению, без влияния сверхъестественных факторов.Таким образом,синергетика, к подтверждению принципа самодвижения материи, научно доказала присутствие в неорганической природе своеобразной способности к качественным изменениям, переходу от хаоса к порядку на основе внутренних противоречивых материальных процессов системы. Точно так современное теоретическое природоведение объясняет вечную космологическую сингулярность, пытается предвидеть будущее Вселенной, которая само развивается, охватить нескончаемость во времени эволюции космической материи.
При всем этом науке непременно присуща самокритичность. В тоже время природе теологии любой формы совсем не присущ дух критицизма, если речь заходит о «божественном откровении».
Стремительный научно-технический прогресс ХХ века, блестящие достижения природоведения в познании тайн материального мира существенно пошатнули догматы «святого письма» и сам авторитет религии. Это вынудило теологов возродить тезис о возможности познания Бога природным разумом через познание современного мира, который был провозглашен на І Ватиканском соборе (1869-1870). В 1962-1965гг. ІІ Ватиканский собор сделал еще один шаг на встречу науке, торжественно заявив, что церковь позитивно оценивает научный прогресс и отныне не будет посягать на свободу научных исследований и самостоятельность науки. В ноябре 1979г. папа Иоан Павел ІІ впервые официально признал, что Галилео Галилей несправедливо пострадал по вине инквизиции.
Современные теоретики католицизма активно развивают томизм - учение христианского теолога XIII столетия Фомы Аквинского о гармонии между верой и знаниями. Утверждается, что божественный разум является общим источником науки и религии. Одновременно неотомисты обосновывают тезис: необходимость веры в бытие Бога должна проявляться при помощи осмысления пробелов в научном познании и сопоставления различных научных данных.
Необходимо уточнить, чтов наше время богословы ни в коем случае не отбрасывают достижения современной науки в познании реального мира, осознают их значение. Более того, они стремятся при помощи новейших достижений природоведения сохранить религиозные чувства верующих. В частности христианские богословы говорят о христианской ответственности при познании научного мира. Делается ударение на том, что познание окружающей среды как раз и является одной из забот Всевышнего, а религия именно освящает это, т.к. христианину научные знания необходимы так же, как и вера его в промысел божий; наука не только противоречит религии, а, наоборот, дает возможность еще более глубоко и лучше раскрыть ее сущность. Библия и природа - это две книги, написанные Богом и адресованные людям. Если между истинами науки и истинами Библии возникают разногласия, то предпочтение необходимо отдавать последней - в Библии говорится именно об истинах веры, которые лишь частично присущи науке.
В православном богословии теперь пропагандируется такое себе «рассудительное мирное сосуществование» религии и науки, понятие «двойственной истины». Речь идет о том, что вера и разум – это два метода познания, один является приоритетом в отрасли богопознания, а второй – в отрасли позитивных наук. Эти два пути познания находят свое подтверждение в двойственности человеческой природы и в существовании духовной и чувственной деятельности. Между этими двумя методами нет противоречия, и они ни как не взаимоисключаются, т.к. в области науки знания приводят нас к вере и основываются на ней, а в области богопознания вера приводит нас к знаниям. Одним словом, православные богословы не видят смысла находится только на основах слепой, бездумной веры, стараются внести изменения в аргументацию основных религиозных положений. Как подчеркивает «Православный вестник» (1992, №3), православие не является статичной верой, эта вера живая, как жив господь, как жива виноградная лоза, как жив Дух Святой в церкви.
Известные западные теологи (П. Коллен, З.Мюллер – Маркус, Ф.Шапе, П. Шошар и др.) утверждают, что чем больше настоящая наука прогрессирует, тем больше она открывает Бога, тем больше она чувствует его присутствие в имманентности его творения. Что правда, часто говорят, что человек должен оградить себя от посягательств чрезмерного познания (Г. Зигвальт), стремление безмерного хозяйничанья, покушения науки на божье творение, такого себе «греха вавилонского столпотворения».
Одним словом,с точки зрения теологов наука и религия остаются в разных сферах: духовное принадлежит вере, а наука познает только материю и материальные условия существования духовности. Отдавая науке область исследования материи и оставляя за собой мир духовного, религия соглашается на примирение с научным познанием. Это стало своеобразной ориентацией современного христианства и связано прежде всего с развитием научно-технического прогресса. В конце концов,все больше утверждается идея взаимодействия науки и религии. Именно эту идею проводил в жизнь знаменитый французский ученый и теолог П. Тейяр де Шарден, огромная заслуга которого, как подчеркивают религиозные теоретики Ж. Даниэлу, Ж. Оноре, П. Пупар, состояла не только в примирении католической церкви и научной мысли, а и в доказательстве того, что ни одна из них не в состоянии достичь своих настоящих масштабов, если не смогут достичь взаимопонимания и взаимосвязей.
Как видим, религия сегодня испытывает значительные ощутимые перемены, происходит своеобразный процесс ее модернизации. Сущность этого процесса состоит в переосмыслении вероучений и культовых положений и вытекающих из этого выводов, а так же форм и методов религиозной организации и деятельности в соответствии с новыми социально-историческими условиями, развития научно-технического процесса, образа жизни и мышления людей. Полностью понятно, что все эти изменения происходят в русле основополагающих принципов религии, при условиях готовности самой веры. По этому случаю «Журнал Московской патриархии» (1985, №2) пишет, что множество факторов теперь влияют на то, как человек воспринимает Божественное Откровение. Эти факторы, отражаясь в сознании человека, создают некоторый психологический и историко-культурный фон, на котором усваиваются Божественные истины. Богословие и признано к тому, чтобы в конкретных исторических условиях способствовать усвоению вечного и неземного Откровения каждым человеком, который к этому стремится. Откровения необходимо провозглашать на языке, понятном каждому поколению людей.
На пути модернизации религии, поиска «консенсуса» с наукой сегодня создаются такие своеобразные логичные конструкции, как концепции «взаимодействия автономной науки и религии», «конвергирующей истины» и «смежных вопросов между природоведением и теологией» . В частности, один из лидеров в обработке концепции «конвергирующей истины» профессор теологии Аусбургского университета (Германия) Фр. Рау утверждает: автономия теологии и природоведения ни как не означает их абсолютной изоляции, наоборот, осознание собственных границ и сфер компетенции и создает реальные предпосылки для конвергенции религиозных и естественных истин в единую истину в отношении создания мира, его интегрального видения. С позиций концепции «взаимной истины» теоретические достижения науки приобретают настоящий смысл при условии синтеза под эгидой религиозных истин откровения в ходе конвергенции в единое миропонимание. В конце концов, сегодня уже существует своеобразная отрасль теологии природы, в которой, при безусловном признании приоритета веры в богопознании, природа, эволюция рассматриваются как откровения творения, понимание которых осуществляется познанием Бога разумом.
Рассматривая взаимоотношения, «коадаптацию» религии и науки, П. Тейяр де Шарден, который великолепно ориентировался в этой проблеме, писал, что религия и наука – две неразрывные фазы одного и того же самого полного акта познания. Во взаимном усилении этих двух еще антогонистических сил, в объединении разума и мистики человеческого духа необходимо найти высшую меру проникновения в природу истины.
Сейчас религия достаточно активно включилась в обдумывание современной экологической проблематики. Формируются своеобразные эколого-религиозные течения и тенденции, религия определяется как специфичная система культуры, что обеспечивает экологический баланс на Земле. Заслуживает внимания так называемая концепция экотеологии , которая утверждает, что экологические катаклизмы обусловлены преобладающим механистическим взглядом на мир. Таким образом необходимость нового варианта научно-религиозного синтеза, создания представления по отношению научно-религиозного синтеза, создания представлений в отношении гармоничного взаимодействия природы и общества с включением в эти отношения трансцендентного божественного начала. Идейным основанием этой концепции выступает определение ценности природы как таковой и её ценности для Бога. В этом понимании делается ударение на невозможность каких-либо глобальных катастроф, или термоядерного самоубийства человечества, или тепловой смерти Вселенной. Такие коллапсы никогда не произойдут, поскольку они противоречат не только бесконечной мудрости, а и бесконечной доброте Всевышнего.
К теме взаимоотношений науки и религии в последние годы неоднократно обращался нынешний глава католической церкви папа Иоанн Павел ІІ, который утверждает, что сегодня церковь в состоянии обеспечить свободное развитие науке и поддержать ее достоинство. В частности, в своей речи 13 июня 1984 года в Фрибургском университете (Швейцария) он заявил, что при всей идеальности своих методов наука обособленно не в состоянии решить фундаментальные вопросы жизни. потому для придания смысла научным знаниям необходимо осознать их границы и включить в систему интегрального видения мира, которое способно понять человека в его целостности и трансцендентном, сверхчувственном измерении. По утверждению Иоанна Павла ІІ, конфликты веры и разума не являются обязательным следствием их природы и уже отошли в прошлое, а потому необходимо осуществлять диалог науки и религии.
Весной 1981 г. Ватиканский секретариат по делам неверующих провел в Риме специальную планетарную ассамблею на тему «Наука и неверие», которая приняла специальную декларацию. Главный идейный стержень этой декларации составляет тезис о том, что современная наука никак не способствует обоснованию, укреплению материалистической философии, атеизму, а, наоборот, «выступает как углубленное проявление Бога – творца». Ассамблея указала на необходимость специальной подготовки богословских кадров, способных в достаточной степени ориентироваться в достижениях природоведения и вести полемику с представителями диалектико-материалистического мировоззрения. Кстати, в 1979г. папа Иоанн Павел ІІ утвердил новую апостольскую конституцию, которая касается функционирования католических университетов и факультетов сферы религиозного образования, подготовки клерикальных кадров. В данном документе подчеркнута важность единства веры и знаний, чему должны служить единство теологического и философского образования, внимание к современным методам научных исследований и подготовка католических кадров, которые могли бы вести успешный для церкви диалог с людьми современного мира. Сегодня в ряде католических учебных заведений и на католических факультетах университетов созданы специальные кафедры по «перекрестным» вопросам теологии, философии и природоведения, введена соответствующая должность профессора.
Пропаганда теологами примирения веры и разума оригинально аргументировано в книге Ж. Флоры и Г. Расолофомасоандро «Эволюция или создание?», которая была издана в Париже.здесь особое внимание сосредоточено на толковании современных достижений в воссоздании геологического календаря, геолого-палеонтологической летописи в рамках «гармоничной» креаценностной теории. Последнюю эти авторы много в чем основывают на катастрофизме и неокатастрофизме, где, в сравнении с эволюционизмом, они усматривают «безусловное внутреннее единство» в процессе пояснения развития жизни на Земле. Стоит заметить, что сегодня в науках о Земле, прежде всего в геологии, после длительного не восприятия и изнуряющей критики происходит переоценка катастрофизма как такового в рамках оригинальной концепции прерывистого развития. Эта концепция активно обрабатывается американскими учеными (У.Берггрен, Дж. Кауверинг, С.Гулд, Д.Эйджер и др.), её методологично-теоретические основы рассматриваются как основные составляющие развития земной природы, которому присущи факторы градуалистского (поступательная скорость изменений) и катострофистского (случайность изменений) характера, которые действуют и проявляются совместно в циклогенезе Земли. Именно о таком неоуниформизме идет речь в книге американских геологов «Катастрофы и история Земли» (1984).
Активную деятельность в последние годы развивает институт креационнностских исследований, основаный при Коледже христианского наследия в г. Сан-Диего (шт. Калифорния, США) естествоведом-богословом Г. Моррисом. Главная цель деятельности этого заведения состоит в обосновании библейской догмы создания мира при помощи использовании достижений природоведения. Ученые-креационисты стараются доказать неразрывную связь Бога и акта творения мира, утверждают, что «теория создания» точнее отвечает научным представлениям и лучше объясняет факты, чем теория эволюции. При этом для обоснования библейской хронологии используются данные относительно природы геологичного времени, общей хроностратиграфической шкалы.
Постоянно в поле зрения теологов находится проблема возникновения и развития жизни на Земле, в толковании которой утверждается, что «возникновение» связано с божьим творением, оно сверхъестественно и не является компитенцией научного изучения, а именно «развитие» (развитие созданного) может быть предметом естественнонаучного познания. Кроме того и эволюция (развитие), согласно концепциям теологов, не происходит без вмешательства Бога. Так, известный биолог-богослов, профессор цитологии Э. Фер считает, что творец соответственно своим творческим планам вкладывал в природу законы размножения и передачи наследственности, поэтому все природные существа уверенно идут своим путем развития. Один из лидеров «научного креацианизма» Х.Кларк в книге «Новый креационизм» (1980) выдвигает альтернативную концепцию «переадаптации», согласно которой Бог создал все живое с гигантским запасом генетических факторов, из которого возникли виды, неся с собой уже заложенную творцом приспособленность к условиям существования. Говоря об эволюции, Х.Кларк признает микроэволюцию (изменения внутри вида) и категорически отрицает естественность процессов и явлений на надвидовом, макро революционном уровне.
Теологи утверждают, что достижения естествоведения воссоздают динамичное понимание христианского «живого Бога», углубляют библейский догмат о непрерывности творения. Утверждается, что процессы эволюции природы содержат проявление непрерывных творческих актов Всевышнего.
К современному неотомизму тесно примыкает совсем не воспринимаемая ортодоксальным атеизмом концепция финализма, которая активно применяется, в частности, в разъяснении геолого-палеонтологического жизнеописания, когда речь идет о том, что только благодаря вмешательству творца возникли те или иные рубежи в истории живой природы. Финализм утверждает, что эволюционный процесс обусловлен движением к конечной цели, характеризуется
приматом линейной направленности движения, которая диктуется с самого начала заложенной программой. Известный испанский палеонтолог К. Пайро, в частности, считает основным итогом целенаправленной эволюции возникновение не только разума, а и бессмертной человеческой души, что символизирует переход материального мира к «трансцендентному бытию». Он доказывает, что с возникновением души эволюция перешла в новую плоскость - осознание Бога через развитие науки и религии.
Стоит вспомнить и о теологии (от гр. Цель, конец) – философское учение, по которому развитие является осуществлением заранее определенной цели, и все в развитии природы и общества делается целесообразным Богом. В своих воспоминаниях известный американский географ К. Глекен пишет: «Еще из лекций Теггарта я узнал о значительном влиянии теологии и теологичного мышления на западную культуру со всеми вариантами от создания мира до «доктрины конечной цели». Однако до серьезного знакомства с этим вопросом я не понимал, насколько все представления о природе, распространенные на Западе, действительно связаны с теололгией, вплотную к сверх антропоцентному взгляду на человека как вершину развития и цель создания мира.»
В современных теолого- модернистских построенияхбольшая роль принадлежит «тейярдизму». Основателем этого направления является упомянутый выше французский мыслитель и гуманист, известный геолог и палеонтолог, активный член ордена Иисуса Пъер Тейяр де Шарден, имя которого сейчас часто встречается в литературе в связи с определением понятия «ноосфера».
Тейяр де Шарден осуществил попытку сформулировать такое понятие мировоззрения, которое было бы одновременно и религиозным, и научным, придало бы противоположности идеализму и материализму, науке и религии. В создании такой концепции Тейяр вышел за грань официальной католической философии и ортодоксального христианского учения о творении, которое основывается чисто на догмах святого письма. Владея широкими знаниями в отрасли геологии и палеонтологии, он профессионально использовал эти знания, понятийный и концептуальный аппарат науки.
Согласно концепции грандиозного космогинеза Тейяра, космическая материя в своей эволюции проходит три фазы: геологическую (геогенез ), биологическую (биогенез ) и психическую (психогенез ), из которой на ступени возникновения человека зарождается сфера разума (ноогенез ). Картина эволюционирующего космоса поддается у Тейяра радикальной мистификации: развитие, усложнение материальных объектов сопровождается ростом их сознания («психической сосредоточенности»), поскольку все элементы «ткани Универсума» имеют «внешнюю» материальную и «внутреннюю» духовную стороны.
В конечном итоге согласно схеме Тейяра все развитие идет к ранее предвиденной цели - в направлении к духу, до «точки Омега», которая определяет переход в теосферу и является духовным центром эволюции космоса. Однако при этом Т ейяр говорит еще о существовании двух видов энергии -физической и психической. Последняя определяет именно движение до «точки Омега», которая и является вселенской, выступает как космическая «любовь – энергия», при помощи которой божественный дух пронизывает все сущее и двигает в направлении к самому себе.
Необходимо уточнить, что во всех космогонических построениях Тейяра центральным моментом выступает «феномен человека». Именно человек все боее осознанно в своей деятельности становится творчески причастным к процессу эволюции, а через эту причастность так же и к трансцендентному «делу творения» Бога.
Если вначале Тейяра много в чем обвиняли за излишнюю оригинальность, отход от догматов Библии, то сегодня почти все христианские конфессии, в частности православная, признают его концепцию (тейяризм) важной составляющей своего религиозного учения. Известный пропагандист тейяризма православный священник Е. Светлов в книге «Истоки религии» (Брюссель, 1970) пишет: «… сложнейшие закономерности, которые управляли эволюцией (дарвинизм не открыл и тысячной их части), приводят нас к Творцу с еще большей силой, чем старые понятия о творении». Говоря о значении концепции «христианского эволюционизма» Тейяра, профессор Санкт-Петербургской духовной семинарии М.Заболотский подчеркивает, что опыты П.Тейяра де Шардена законны и необходимы. Они законны потому, что питают пытливость ума и удовлетворяют разумную веру, они необходимы потому, что выводят верующий разум из изоляции в сфере недоказуемого и приобщают к исследовательским знаниям, которые составляют часть единой истины.
На Западе современный тейяризм на пути «коадаптации» религии и науки проявляет теперь достаточную целенаправленность и последовательность, ориентируясь прежде всего на присущую нынешней науке тенденцию к интеграции знаний, которая диктуется, в частности, потребностями актуальных междисциплинарных исследований. Немало для развития идей тейяризма делает американский журнал «Zugen», который издается Чикагским университетом, является печатным органом Института религии в век науки и Центра перспективных исследований в отрасли религии и науки. В редколлегию этого журнала, вместе с профессиональными теологами, входят также известные природоведы, в том числе географы и геологи. Главный редактор его Р. Берхо в определении идейной направленности публикаций подчеркивает: настало время, когда наука открывает возможности увидеть в новом свете традиционные проблемы религии и человеческого спасения, дает нам возможность нового «откровения» в отношении религиозных истин.
Сегодня активно функционирует «Тейяровский центр по проблемам будущего человека». Он провел несколько интересных научных конференций, одна из которых на тему «Дух в эволюции» была посвящена серьёзной критике современной теории биологической эволюции.
Заслуживает внимания достаточно распространенное в англоязычных государствах теологическое движение, которое называется процесс – теологией, основывается на теологическом рационализме, который учитывает ключевые факторы и тенденции современной культурной жизни. Процесс-теология подчеркивает с вою связь с наукой, по сути является философской теологией, её исходным материалом выступаю прежде всего опыт, мир, естественная действительность. В этой действительности реальными являются процессы, события, а не субстанции мира. Весь космологический процесс включает Бога как творца и как творческую силу.
Философская процесс-теология основывается на метофизических трудах С.Александера, А. Уайтхедера, Ч.Хартшорна, в которых она представляется как философско-теологическая космология. В соответствии со схемой «эмерджентной эволюции» С.Александера, на субматериальном уровне располагается «пространство – время», которое является динамичным, констатируется множеством точек мгновений. Он является первичным, из чего возникает все. Следующий уровень – материя. Из материи возникает жизнь как новый уровень сложности. Жизнь имеет разные уровни, на уровне организмов с высокоразвитой нервной системой появляется сознание. Самый высокий уровень эволюционного процесса – божество. Последнее трансцендентно относительно Вселенной, к пространству – времени. Бог есть Вселенная, направленная к божеству.
В отличае от нашего недавнего «воинственного атеизма», в западном мире традиционно, на профессиональном уровне проводятся исследования относительно культурологического феномена религии, прежде всего в отрасли философского религиоведения. Оно определенным образом отличается от другой формы философии религии - так называемой философской теологии, осуществляется с разнообразных, в том числе и с критических по отношению к религии, позиций, в то время когда философская теология однозначно ориентирована на решение чисто религиозных конструктивных заданий.
Основным объектом философского исследования религии, сквозной темой разнообразных подходов к религии являются религиозные верования, по сути религиозные знания. Верования – это совокупность того, что верующие знают о божественной реальности, о мире, о себе. Такие знания выступают фундаментом религиозной практики и вообще действий верующих, как «когнитивное ядро» веры. Отметим, многие из западных философов квалифицируют как «верования» почти все разновидности познавательной деятельности, включая науку.
Современное религиоведение, его философия является своеобразным исследовательским комплексом. Религия интенсивно изучается во многих странах мира. Исследования осуществляются в религиозных и светских учебных и исследовательских заведениях. Всесторонне обдумывается ситуация «образованного человека», что живет в условиях современной «индустриальной и научной культуры». Имеется ввиду, как говорят американские ученые Т. Пенельхем и П. Ван Бурен, о необходимости «удаления двузначности нашей религиозной ситуации», анализ причин, «которые отвели многих образованных людей от христианства». Одним словом, необходимо глубокое осмысление на философском уровне. В этом понимании полностью справедливы слова немецкого философа В. Дюпрэ, что рядом с философией природы, морали, искусства должна быть философия религии как философский ответ на существование и на претензии религии, а так же как метатеория наук о религии.
Западное философское религиоведение решает некоторые неразрывно связанных друг с другом заданий. Оно, в частности, пытается эксплуатировать содержание религиозного языка; определить методологический статус религиозных верований, прежде всего установить условия обоснованности, рациональности и их истинности; охарактеризовать природу и функции «религиозного опыта»; установить адекватные «модели веры». При этом исследователи религии имеют ввиду разнообразные познавательные ориентиры, они занимают разные философско-мировоззренческие позиции, связанные с отличными культурными и религиозными традициями и направлениями. Все это обусловливает разнообразие не только целей, а и исследовательских действий. Сегодня значительное внимание уделяется методологическим проблемам, увеличивается количество подходов к изучению религии, усиливается дискуссия. Уже существует немало публикаций относительно методологии, которые обсуждаются на различных международных конференциях.
Стержнем философских исследований религии сегодня является методологическая проблематика. В понимании западных ученых методология – теоретические размышления относительно природы, происхождения, источников, обоснованности, надежности и, в конце концов, истинности знания.
Ведущая роль эпистемологических (методологических) исследований в философском религиоведении обусловлена тем, что они предполагают оценку религиозного понимания действительности с внешних в отношении нее позиций. Сопоставленное с нерелигиозными стандартами познание создает, в частности, суть философского изучения религии в рамках западной культуры, где сформировались разнообразные нерелигиозные способы (основы) отношения к действительности.
Американский философ Э.Эдамс (1985) утверждает, что когда «божественные откровения» становятся людскими верованиями, они занимают свое место в логической связи системы всех верований и попадают в подчинение логическим данным всей этой системы. Любое религиозное знание, в том числе и то, которое воспринимается как «божественное откровение», должно стать предметом философского анализа параллельно с остальными разновидностями знания. Как указывает Эдамс, существует логическая взаимозависимость между религией и остальными компонентами культуры. Религия, которая претендует на роль судьи других частей или аспектов культуры, сама становится объектом проверки и оценки при помощи тех методов, которыми проверяются и оцениваются эти компоненты и аспекты культуры.
Ключевой проблемой эпистемологических исследований, так же как и всего современного религиоведения, становится проблема когнитивизма (от франц. знание, познание), то есть проблемы того, являются ли религиозные рассуждения и соображения настоящими, фактуальными знаниями о действительности. Эта проблема в основном формулируется как «проблема когнитивности религиозной истины», её сущностные характеристики основательно раскрыты в книге Д.Уиби «Религия и истина»1984). По его мнению, существуют три базисных элемента, которые в совокупности делают культурное явление религиозным – трансценденция, человеческая ограниченность и спасение. Действительно, любая религия так или иначе соотносится с трансцендентным миром. Все религии рассматривают человека как существо не совершенное, ограниченное. Такая неполноценность воспринимается в рамках греха, страдания или смерти. Соответственно человек ищет спасения, побега из своего состояния, опираясь на силу другого мира. Истинность или несостоятельность любой религии непосредственно связана с истинностью или несостоятельностью её верований. Такие развитые религии, как иудейство, христианство, ислам, индуизм и буддизм, владеют четкой системой верований, своего рода «когнитивной картой» этого и трансцендентного миров, что выражено в мифологическом и символическом языках соответственно религиозной общности, а так же отражено в культуре. Установление истинности какой-либо религии предполагает установление истинности метафизических высказываний, которые создают основу учения соответствующей религии.
Следует уточнить, что в последнее время многие из западных философов (Дж. Уиттэйкер, Дж.Кинг-Фарлоу, У. Кристенсэн и др.) указывают на необходимость и правомерность аналогии между религиозными утверждениями (верованиями) и научными гипотезами, рассматривая первые как разновидность фактуального знания о действительности и познавательного отношения к миру. Это открывает определенные апологетические возможности, поскольку можно представлять религиозные верования как такие, которые отвечают наиболее распространенным в современной культуре стандартам знаний. Итак, методологический анализ предполагает сопоставление религиозного знания с самим процессом и последствиями научного познания. Это понятно, т.к. научное знание в современной культуре определяется парадигмой («традиция, которая передается через исторические образы») обоснованного и рационального знания.
С позиций методологического анализа, как видим, наука и религия рассматриваются как два разных вида познавательного отношения к действительности. При этом такое сравнение существенно отличается от разнообразных попыток метофилософского анализа ортодоксальной теологии, сопоставление её с наукой и целью определения научного статуса теологии как таковой.
В плане актуального философско-эпитемологического сопоставления науки и религии интересной является книга Я. Барбура «Мифы, модели и парадигмы» (1974), в которой, в частности, осмысляется методологическое сопоставление моделей и парадигм в религии и науке. По мнению Барбура, в ХХ веке влияние науки на религию определяется не только такими теоретическими достижениями, как квантовая физика, теория относительности, астрономические открытия, молекулярная биология, а и прежде всего самим методом науки.
В научном исследовании Я.Барбура, вычленяются экспериментальные, логичные, математические и теоретические модели. Последние также строятся на аналогии между известными и неизвестными, они являются «символичными репрезентациями» тех аспектов реальности, к которым нет непосредственного доступа. Использование научных моделей для упорядочения наблюдений в чем-то имеет параллели с использованием религиозных моделей для упорядочения опыта индивидов и общественности.
Сделав сравнение парадигм в науке и религии, Барбур выделил «объективные и субъективные» характеристики науки. Объективность науки связана с тем, что: 1) конкурирующие теории не являются несовместимыми; 2) наблюдения осуществляют контроль над теориями; 3) существуют критерии оценки, независимые от исследовательских программ. Субъективность науки связана с тем, что: 1) все данные ограничены теорией; 2) разработанные теории с значительными усилиями поддаются фальсификации; 3) нет правил выбора между исследовательскими программами. Все эти характеристики присущи и религии, с той только разницей, что «объективные» характеристики менее очевидны, чем в науке, а «субъективные» - более очевидны. В конце концов, Барбур определяет религию как своеобразную науку, которая отличается от остальных наук только предметом и коэфициэнтом «собственного веса».
Своеобразную исследовательскую программу «когнитивной реабилитации религиозного осмысления» , ориентированную на функциональную характеристику Бога, предлагает американский ученый Э. Шейн в поддержку реализации подобности между моделями пояснения в науке и в «религиозных размышлениях». Он пишет: чтобы уничтожить скептицизм к религии, порожденный наукой, необходимо показать, что познавательные функции религии подобны тем, которые осуществляет современная наука. Для этого религиозное объяснение должно конструироваться соответственно существующим алгоритмам создания научной теории.
Существование общих философских проблем в науке и религии, как утверждает американский философ Д. Стейнсби, указывает на их общность. Он подчеркивает, что и наука, и религия пытаются понять мир и место человека в нем, определить смысл жизни, исходят из ситуации волнения и удивления бытием. Сквозной темой философии науки и философии религии является проблема рациональности. Как ученый, так и религиозный мыслитель используют иррациональными или дорациональными способности творческого представления, инстинкт и интуиция, которые подчиняются критичному контролю и могут быть рационально оценены. По мнению Стейнсби, попытки избежать проблемы рациональности через изображение науки и религии двумя отдельными мировоззрениями не могут быть приняты, поскольку ведут к снятию таких центральных проблем научного и религиозного исследования, как «реальность», «объективность» и «истина». Наконец, философское мышление в равной степени используется и в науке, и в религии. Особенно это касается вопросов подтверждения существования Бога. Здесь аргументация включает использование дедукции, отвечает, как правило, требованиям когерентности и бесспорности, учитывает данные исследований и опыта. и хотя аргументы не могут подвергаться эмпиричной проверке, это не означает, говорит Стэйнсби, что их нельзя рационально и критично обдумывать. Даже тот факт, что соответствующие аргументы часто оказываются неубедительными, не может привести к скептицизму.
Современные философские исследования религии постоянно обращаются к осмыслением «религиозного опыта» , который понимается как определенный уровень сознания, всей интеллектуальной сферы, что соотносится субъектом опыта с высшей божественной реальностью. При этом принимается: философский охват религиозного опыта открывает путь к глубинному восприятию природы и функций религии.
Изучение религиозного опыта много в чем имеет форму исследования мистического опыта. во многих трудах утверждается, что именно мистицизм способен не только подтвердить фундаментальные религиозные представления, но и использовать источники их изменений, а потому может использоваться как способ обновления, модернизации религии.
Сегодня актуальной является проблема языкового выражения религиозного опыта, которая имеет два основных аспекта: 1) значимость языка как средства выражения религиозного опыта; 2) правомерность языка как средства для описания и охвата религиозного опыта. как подчеркивается многими учеными, именно язык выражает верования как религиозное знание о Боге, мире и человеке. Анализ языка религии, по сути, представляет собой исследование феномена религии в целом. Постановка проблемы содержания языка религии непосредственно соприкасается с постановкой проблемы содержания самой религии, поскольку она рассматривается предпочтительно как языковая деятельность, а среду религии образуют верования, которые имеют форму высказываний и утверждений, особенно относительно трансцендентного. Русский писатель-гуманист, протоирей Александр Мень, подчеркивал, что великий учитель христианства апостол Павел, послания которого вошли в Библию, говорил, что у нас нет ни адекватных слов, ни силы представления, способных передать образ других измерений.
Традиционной темой философии религии является понятие «вера» , которое в основном используется для обозначения отношения человека к Богу, зачастую отождествляется с самой категорией «религия», а в иудейско-христианской религии рассматривается как наиболее важная основа и характеристика теистичной религиозности. Наиболее полное понимание веры как своеобразного общепринятого феномена раскрыто в трудах английского ученого И-К. Смита. Он доказывает идеологемму: вера – это не верования в учение, это даже не верования в истину как таковую; вера – это согласие с истиной как таковой, радостное поклонение ей.
В последнее время исследователи философии религии обрабатывают вопрос относительно выделения «моделей веры». В частности, американский ученый Дж. Кэлленберг (1981) отличает «модели веры» на основе двух истин относительно природы веры. Одна из этих истин состоит в том, что вера предполагает не достоверность, а сомнение и даже отчаяние верующего. Эту истину воплощает экзистенциалистическая (от лат. существование) модель, которую Келленберг называет «абсурдной, парадоксальной моделью». Верующий начинает с сомнений и старается сохранить веру в Бога «вопреки всякому разуму» и, в конце концов, достигает успеха.
Западное религиоведение уделяет большое внимание истории религии. Функционирует не только самостоятельная дисциплина «история религии» , а и весь религиоведческий комплекс иногда именуют точно так. К стати, международная организация религиоведов имеет название «Международная ассоциация истории религии».
В целом историю религии понимают как исследовательский подход, призванный описать и охватить, становление религии как иманентных историко-религиозных связях, так и в общем социально-историческом и историко-культурном контексте. В толковании сущностных характеристик истории религии выделяются две познавательные позиции. Первая из них акцентирует внимание на накопляемости и описании фактов и данных, изучении историко-религиозных источников, древних религиозных текстов. Вторая позиция концентрируется на развитии теоретических исследований, направлена на создание обобщений, типологии и классификации религиозных знаний. Характерно, что сегодня, в отличие от недавнего прошлого, в исторической отрасли религиоведения отрицается необходимость использования эволюционного подхода и редукционизма для пояснения и понимания религии..
Таким образом, в научной современности существенно смещаются акценты во взаимоотношениях науки и религии, что несомненно необходимо приветствовать. Когда то, еще в XVIII веке, прославленный Д.Дидро был просто убежден, что в связи с быстрым развитием знаний через пол столетия от религии не останится и воспоминания. Однако же такого не произошло! Уничтожить религию не смогли и малообразованные «воинствующие атеисты» социалистического периода, преступления которых еще должны оценить историки.
В своей знаменитой Лионс кой лекции (27.09.89) великий ученый и гуманист современности А.Д. Сахаров говорил:» В период Возрождения, в XVIII, XIX веках казалось, что религиозное мышление и научное мышление противостоят друг другу, как бы взаимно друг друга исключают. Это противостояние было исторически оправданным, оно отражало определенный период развития общества. Но, я считаю, что оно все таки будет иметь какое то глубокое синтетическое решение на следующем этапе развития человеческого сознания. Мое глубокое ощущение – существование в природе какого то внутреннего смысла, в природе в целом. Я говорю здесь о вещах интимных, глубоких, но когда речь идет о подведении итогов и о том, что ты должен передать людям, то говорить об этом тоже необходимо. И это чувство, может быть, более всего питается той картиной мира, которая открылась перед людьми в ХХ веке».
