Чижов федор васильевич биография. Значение чижов федор васильевич в краткой биографической энциклопедии
Крупный общественный и промышленный деятель половины XIX века, писатель; происходил из бедной дворянской семьи и родился в 1811 году, в Костроме.
Начав свое учение в Костромской Гимназии, Чижов перешел, затем, в Третью Петербургскую, откуда поступил на физико-математический факультет С.-Петербургского Университета.
Окончив здесь курс со степенью кандидата в 1832 году, Чижов предназначен был для приготовления к профессуре и для этой цели - к отправлению за границу, но ввиду состоявшегося в 1831 году Высочайшего повеления о приостановке командировок русских молодых ученых за границу, он принужден был остаться в Петербурге.
Способности Чижова, однако, были настолько выдающимися, что профессор университета Д. С. Чижов, однофамилец Ф. В., выхлопотал ему в августе 1833 года от попечителя учебного округа С. С. Уварова ежегодное в течение трех лет пособие по 1500 рублей, дабы Чижов мог заниматься математикой у академика M. В. Остроградского.
В это время Чижов уже состоял адъюнктом университета и читал в нем курс начертательной геометрии (с 1832 года), но отказавшись от своего небольшого родового имения в пользу сестер еще во время своего студенчества и получая всего лишь 600 рублей, он принужден был зарабатывать себе деньги частными уроками.
Поэтому, полученное им от С. С. Уварова пособие было для него большим благодеянием и он мог спокойно предаться занятиям математикой, не отвлекаясь от них заботами о заработке.
Продолжая читать лекции в Университете, Чижов представил диссертацию на степень магистра, напечатанную в 1836 году и носящую название: "Об общей теории равновесия с приложением к равновесию жидких тел и определению фигуры земли". За эту работу, замечательную по отчетливости изложения, столь важной в аналитической механике теории, он был удостоен звания магистра математических наук. В Университете Чижов впервые встретился с Н. В. Гоголем, назначенным в 1834 году на кафедру древней и средневековой истории, но сойтись они не могли: слишком велика была разница между ними как по их личным характерам, так и по взглядам на науку и ее преподавание.
В 1837 году Чижов выпустил в свет новый свой труд: "Паровые машины, история, описание и приложение их, со множеством чертежей (составленное по Пертингтону, Стефенсону и Араго)", - сочинение, бывшее в свое время весьма полезным и выдающимся.
Кроме того, в это время он принимал участие в повременных изданиях того времени, каковы: "Библиотека для чтения", "Сын Отечества" и "Журнал Министерства Народного Просвещения", в которых помещал как оригинальные, так и переводные статьи.
В Петербургском Университете Чижов пробыл до осени 1840 года, когда расстроенное здоровье принудило его покинуть преподавание и уехать сперва в Малороссию, а затем и за границу.
Из этого отпуска он на службу уже не возвращался, и кафедра его до окончательного увольнения из университета в 1845 году была замещена экстраординарным профессором Савичем.
Еще находясь в университете, Чижов стал интересоваться литературой, искусствами и историей и в 1839 году выпустил в свет перевод сочинения Галлама: "История европейской литературы в XV-XVI столетиях", снабдив его многими своими примечаниями, показавшими в нем весьма обширную начитанность, а в 1841 году "Призвание женщин" (перевод и переделка с английского).
Увлечение историей искусств и другими науками, а также замкнутость избранного им поприща - ученого математика, не могшее удовлетворить пылкой и разнообразно одаренной природы Чижова, - были, без сомнения, не последними причинами, заставившими его оставить университет.
Избрав себе целью в заграничном путешествии изучение истории искусств, как, по собственному его определению, "одного из самых прямых путей к изучению истории человечества", Чижов первый год провел на водах в Мариенбаде, объехал, затем, большую часть западной Европы, а зимою посетил Италию, куда потом приезжал на зиму уже каждый год во все пребывание свое за границей.
Встретившись в первый год своего пребывания за границей в Праге с Ганкой, давшим ему впервые понятие об общеславянских идеях, Чижов, увлекшийся ими, посетил, затем, южнославянские земли, Истрию, Далмацию, Черногорию, Сербию, с целью убедиться в близости славянских народов между собою и проверить свое увлечение.
Везде Чижов встречал искреннее сочувствие к себе, как к русскому; найдя близ Полы православную церковь и пораженный ее крайней бедностью, Чижов выписал для нее из России церковную утварь, ризы, книги и прочее, и лично перевезя все это по Адриатическому морю, он подвергся опасности от австрийцев, несмотря на то, что его охраняли заранее предупрежденные им далматинцы.
Путешествуя, Чижов встречался со многими известными людьми.
Так, в одну из поездок своих по Бельгии, он встретился с В. С. Печориным, часть записок которого им помещена в "Русском Архиве" (1870 г., стр. 1333-1342), - Мицкевичем, который, по его отзыву, в это время был крайним мистиком и слепо верующим идеалистом без каких-либо определенных целей. Большую часть своего пребывания Чижов провел в Италии, изучая здесь не только историю искусства, но и итальянскую историю вообще, в особенности же историю Венеции.
В Риме Чижов жил в одном доме с Гоголем и Н. М. Языковым, причем сошелся близко только с последним.
Принявшись со свойственным ему жаром за изучение искусств, Чижов вскоре стал знатоком в этой области и близко сошелся с А. А. Ивановым и тамошним кружком художников, на которых имел весьма благотворное влияние, будучи строгим и справедливым судьей художественных произведений.
Насколько Чижов серьезно занимался здесь искусством, могут служить замечательные его статьи: "О работах русских художников в Риме" и "О римских письмах Муравьева" ("Московский Сборник" 1846 и 1847 гг.). В 1846 году Чижов приехал в Петербург, но не встретив здесь живого отклика славянским идеям, которые вместе с задачей изучения искусств тогда всецело поглощали его, он отправился в Москву и здесь вполне примкнул к кругу Хомякова, Киреевских, К. Аксакова и Ю. Самарина.
Ставя Хомякова выше всех остальных по уму, таланту, обширности взгляда и начитанности, он мало сошелся и узнал других членов кружка.
Смотря на общеславянскую идею с точки зрения исторически мировой неизбежности и вполне сам проникнутый ею, Чижов задумал было с 1847 года издавать славянофильский журнал, но потом отложил его до 1848 года. Содержание этого журнала должно было состоять из отрывков его путешествия по славянским землям, из постоянных с чисто ученой точки зрения исследований литератур всех славянских народов, и статей русских людей с разбором всех замечательных иностранных сочинений, но в таком виде, чтобы они давали полное понятие как о содержании книги, так и об исполнении.
Предполагалось также, если будет дозволено, помещать и разборы иностранных сочинений о России, но с просьбой, чтобы они шли через Канцелярию Его Величества, а не через обыкновенную цензуру.
Знакомство Чижова со всеми членами кружка славянофилов, а также его горячая и деятельная жизнеспособность служили залогом успеха журнала, и с целью приобретения сотрудников в славянских землях он вновь в 1846 году уехал за границу.
Посетив вторично Сербию, Истрию, Далмацию и другие австрийские славянские земли, Чижов везде горячо проповедовал славянские идеи, а находясь на Далматинском берегу, ему случайно удалось помочь далматинцам выгрузить оружие.
Еще во время своего первого заграничного путешествия Чижов был замечен австрийским правительством, посылавшим на него доносы русскому; после же случая с выгрузкой далматинцами оружия в доносах австрийцев стали появляться предупреждения об опасности от такого возмутителя, составившего якобы заговор против русского правительства.
Около этого же времени Чижов получил известие об опасной болезни своей матери и поспешил возвратиться в Россию.
Но едва он переехал границу, как был захвачен ждавшими его здесь русскими полицейскими агентами и отправлен прямо в Петропавловскую крепость.
Ответы Чижова (напечатанные в "Историческом Вестнике", 1883 г., август, стр. 241-262, "Воспоминания Ф. В. Чижова", должно быть не что иное, как эти ответы) на тринадцать предложенных ему вопросных пунктов о его деятельности, связях и мыслях, занявшие до пятидесяти листов, были написаны им совершенно правдиво и прочитаны императором Нилаем I, нашедшим чувства Чижова хорошими, но слишком горячо выраженными.
Воспретив Чижову пребывание в обеих столицах, государь разрешил ему, однако, самому избрать место для жительства;
Чижов уехал в Киевскую губернию и стал там заниматься шелководством, которым заинтересовался еще будучи в Италии.
Таким образом, в жизни Чижова совершился резкий переворот и издание задуманного им журнала само собой не состоялось.
Предавшись со всей страстностью и настойчивостью своей природы изучению шелководства в местечке Триполье (вниз по Днепру, в 50 верстах от Киева) в отведенных ему в аренду 50 десятинах земли от Министерства государственных имуществ, Чижов принялся также и за изучение философии, свидетельством чему служат многочисленные его выписки из сочинений по этому предмету.
Работая здесь собственноручно в течение шести лет, он иногда посещал в Киеве семейство Галаганов, тесные, почти родственные, связи с которым у него были еще со времени его пребывания в Петербурге, когда одновременно с чтением лекций в университете он занимался с Г. П. Галаганом.
Впоследствии, когда умер сын его воспитанника в 1869 году, мысль о учреждении в Киеве коллегии его имени была подана Чижовым, и таким образом "Коллегия Павла Галагана", в разработке плана которой он принимал близкое участие, до некоторой степени обязана своим существованием Чижову.
У Галаган, а также у доктора С. А. Смирнова, С. А. Данилевского и М. В. Юзефовича, Чижов встречался с Гоголем и на этот раз, по его отзыву, как с истинным другом.
Результатом работ Чижова по шелководству было появление сперва многочисленных статей его по этому предмету в "С.-Петербургских Ведомостях", а затем и исследования: "Записки о шелководстве" (новое издание, M., 1870), которое заключало в себе историю развития шелководства, Книга эта, переведенная на иностранные языки, до сих пор не потеряла своего значения для всех занимающихся разведением шелковичного червя. Со вступлением на престол императора Александра II, Чижов с 1855 года получил разрешение жить в столицах, и, не имея возможности издавать задуманный им журнал ("Русский Вестник" издавался уже, и враждебной славянофилам партией), Чижов ограничился помещением статей по разным предметам в "Московском Сборнике", "Русской Беседе" и других журналах.
Такова его статья: "Джиованни Фиезольский и об отношении его произведений к нашей иконописи" ("Русская Беседа" 1856 г.). Здесь же за 1857 год, а также частью в "Московском Сборнике" 1847 года помещены его записки о путешествии, интересные и бытовыми, и историческими чертами, а также описанием памятников римского зодчества.
С этих пор, т. е. с 1857 года, в деятельности Чижова наступает новый период.
Убедившись в крайне угнетенном и беспомощном положении русской промышленности и поставив себе задачей покровительствовать ей в смысле развития соперничества с иностранным производством посредством наибольшей продуктивности труда и при помощи научно-технического образования, Чижов вложил все свое увлечение и энергию в новое для себя дело. Образовав при содействии А. П. Шипова "Общество для содействия русской промышленности и торговле" - которое, однако, не принесло значительной пользы делу, вследствие косности купечества и новизны положенного в его основание публичного обмена мыслей по поводу нужд самого же купечества, Чижов с 1858 года предпринял издание "Вестника Промышленности" с бывшей при нем газетой "Акционер", сперва держа редактирование им в своих руках, а потом (в 1861 г.) разделив этот труд с профессором И. К. Бабстом. "Вестник Промышленности", издававшийся на весьма ограниченные средства Чижова, несмотря на сочувствие и материальную поддержку со стороны московских богачей (В. К. Крестовников, И. Ф. Мамонтов, К. В. Рукавишников, С. М. Третьяков, А. И. Кошелев, П. П. Малютин, Т. С. Морозов, И. А. Лямин, К. Т. Солдатенков, В. А. Кокорев и другие), шел плохо и в конце концов, по нежеланию Чижова продолжать его, хотя и были доставлены упомянутыми лицами на его издание значительные суммы, прекратился в 1861 году. "Акционер" же в 1862 году выходил самостоятельно, а в 1863 году - как приложение к газете "День", издававшейся под редакцией И. С. Аксакова.
В 1862 же году Чижов намеревался издавать "День", но это не было ему разрешено без объяснения причин, хотя правительство ранее и предлагало ему редактировать газету, долженствовавшую заменить запрещенный в 1859 году " Парус". Ведя журнал, в котором приходилось часто помещать статьи, заключавшие в себе сетования по поводу того, что русское железнодорожное дело находится в руках иностранцев, Чижов обратил внимание на этот вопрос и решил вырвать русские дороги из рук иностранцев.
Желая доказать, что русские могут построить дорогу и управлять ею так же, как и иностранцы, он избрал на первый раз линию к Троице-Сергиевской Лавре. Всегда принимаясь за дело основательно и обдуманно, Чижов, - с целью собрать данные о количестве пассажиров будущей дороги, - снарядил несколько партий из молодежи, на обязанности которой лежал точный перечет всех проезжих и прохожих на пути в Лавру. Собрав таким оригинальным способом необходимые данные, он представил соображения насчет дороги правительству, и в 1860 году акционерная компания была разрешена.
Первое правление дороги состояло из барона А. И. Дельвига (главный инспектор железных дорог), И. Ф. Мамонтова и Н. Г. Рюмина.
Работы по постройке были начаты в 1860 же году, а в 1868 году было открыто движение от Москвы до Лавры, причем Чижов, будучи до того кандидатом в члены правления, заместил А. И. Дельвига, выбывшего из его состава.
Заинтересовавшись, затем, положением в промышленном отношении нашего северного края, забытого и правительством, и частною предприимчивостью, и построив Вологодскую линию, Чижов одновременно с ее проведением организовал товарищество Архангельско-Мурманского пароходства по Белому морю и Северному Ледовитому океану.
Наводя каждого вступающего к нему в компанию на мысль о бескорыстном служении родине и о вероятности убытков, несмотря на беспроцентную ссуду правительства в 100 тысяч рублей, Чижов незадолго до своей смерти вложил в это дело своих 200 тысяч рублей, заложив для того все свои свободные бумаги.
Неуклонно идя к разрешению поставленной им себе задачи - передачи железных дорог в русские руки, - он задумал сделать это и с Николаевской дорогой.
Заручившись доверием русского правительства и составив солидную компанию (T. С. Морозов, С. М. Третьяков с родней, И. Ф. Мамонтов, Н. Г. Рюмин, П. П. Малютин, К. В. Рукавишников, А. и В. Крестовниковы, И. А. Лямин, К. Т. Солдатенков, В. А. Полетика - редактор "Биржевых Ведомостей", негласно В. A. Кокорев и другие), Чижов тем не менее не был в состоянии купить эту дорогу у Главного Общества.
Потерпев здесь неудачу, Чижов стал заниматься исключительно Троицкой дорогой и принимал лишь косвенное участие в газетах "Москва" и "Москвич", издававшихся официально под редакцией Андреева, а фактически - И. С. Аксакова и выходивших в 1867-1868 годах. Эти газеты просуществовали недолго, но, тем не менее, успели принести большую пользу русской промышленности, вызвав пересмотр таможенного тарифа с участием представителей от купеческого сословия.
И в этом деле Чижов принимал самое деятельное участие, проверяя записки о действительной стоимости предметов производства каждого фабриканта.
Этот первый общий пересмотр тарифа с представителями от купечества, состоявшийся под председательством тайного советника Небольсина, не удовлетворил своими результатами многих, особенно сторонников протекционистов, и спустя несколько месяцев после утверждения нового тарифа в кредитных рублях, Чижовым была составлена записка о желательности золотой пошлины, которая и была введена вскоре, возвысив почти на 40% по тогдашнему курсу все пошлины и вызвав прилив золота в казну. После этого Чижов удлинял свою Троицкую дорогу и задумал покупку в русские руки Московско-Курской железной дороги.
При помощи особо придуманной им комбинации, дорога в 1873 году была куплена московской компанией, и Чижов, как один из ее участников, реализировал значительные барыши.
По условию с правительством, акции этой дороги должны были быть неприкосновенными 18 лет, и Чижову до самой последней минуты не были известны его капиталы.
Последние годы своей жизни Чижов занят был устройством "Московского купеческого банка", директором которого он пробыл несколько лет, и "Общества взаимного кредита", - учреждений, принесших огромнейшую пользу московскому купечеству, не имевшему до того мелкого кредита, столь необходимого в торговых оборотах.
Скончался Чижов от аневризма, 14-го ноября 1877 года, и похоронен в Даниловском монастыре в Москве, близ могилы Н. В. Гоголя.
Будучи "бескорыстнейшим из людей", "без всякой личной корысти", как сказал об этом замечательном деятеле И. С. Аксаков в своей речи, читанной 18-го декабря 1877 года в Славянском Благотворительном Обществе, Чижов не был лишь умным, строгим и безупречным в сфере экономических интересов практическим деятелем.
По существу своей природы это был человек вечной духовной мысли и высших нравственных идеалов, которые он не покидал ни в каких своих делах. Принимаясь за какое-либо предприятие, он всегда одухотворял его своей нравственной стихией, высшею идеальною целью, - и только в таком случае возможна была для него работа.
Всякое дело, за которое он брался, имело всегда самые благотворные последствия для следующих поколений.
Обладая несокрушимой энергией, волей, мощью характера и будучи строг по отношению к себе - Чижов имел в высшей степени сострадательное сердце и многим в своей жизни помог и словом и делом, но не выносил лености и праздности в людях, а также невнимательного и легкого отношения к своим долгу и обязанностям.
Живя в высшей степени скромно, Чижов был безупречно честен, что было известно не только в России, но и за границей, и имя его, стоявшее во главе какого-либо предприятия, было лучшим ручательством за достоинство и вместе с тем за успех взятого им на себя дела. В людях, с которыми его сталкивал случай, Чижов оставлял неизгладимое впечатление своей личностью.
Постоянно занятый каким-либо взятым в свои руки делом, Чижов находил время и для занятий литературой.
Так, кроме упомянутых, им напечатаны, например, следующие статьи: "Полвека общественной жизни. Воспоминания И. А. Шестакова, с предисловием Ф. В. Чижова" ("Русский Архив", 1873 г., стр. 164-200) и "О трудах по истории русского законодательства" ("Русский Архив", 1869 г., стр. 2045-2066). На реализованные в 1891 году акции Московско-Курской железной дороги, доставившие около 6 миллионов состояния, по завещанию Чижова, было устроено пять имени его промышленных училищ в Костромской губернии: два в Костроме (среднее механико-техническое из четырех классов и низшее химико-техническое из трех специальных и одного приготовительного), одно - в Кологриве (низшее сельскохозяйственно-техническое), одно - в Макарьеве (ремесленное) и одно - в Чухломе (сельскохозяйственное).
В настоящее время все эти училища вполне обеспечены неприкосновенным капиталом почти в четыре миллиона рублей, находящимся в Государственном банке. Почти непрерывно, начиная со студенчества и до последнего дня своей жизни, Чижов вел подробный дневник, занося в него все случайности и встречи с приведением своих взглядов и мнений о каждом явлений и лицах. Этот весьма любопытный документ, обнимающий собой время почти в сорок лет и весьма ценный для освещения славянофильства, был завещан Чижовым Румянцевскому музею под условием вскрытия его через сорок лет после его смерти и, таким образом, оценка и значение самобытной и поистине крупной и замечательной личности Чижова не может быть полной и всесторонней в настоящее время. Аркадий Чернов, "Ф. В. Чижов и его связи с Н. В. Гоголем", биографический очерк, М., 1902; "Русская Старина", 1881 г., январь, стр. 191; "Воспоминания В. Ф. Чижова", "Исторический Вестник" 1883 г., февраль, стр. 241-262; "Русский Архив", 1878 г., кн. І, стр. 129-137; 1883 г., кн. II, стр. 207-208; 1884 г., кн. І, стр. 391; 1885 г., кн. III, стр. 296-297; В. Григорьев, "Императорский С.-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования", СПб., 1870, стр. LXXI, 92, 177-178, примечание 181-е; Некролог, "Пчела" 1877 г., №№ 9 и 10; В. Срезневский, "Список повременных изданий с 1703 по 1899 год со сведениями об экземплярах, принадлежащих Императорской Академии Наук", СПб., 1901 (корректур. издание); "Русский Сборник", т. II, ч. 1-2. (Бесплатное прил. к журналу "Гражданин"), стр. 320-323. - Отчет географ. общ., 1877; А. Воронов, "Историко-стат. обозрение учеб. завед. СПб. учеб. округа", стр. 177-178, 185, 227; "Журнал Мин. Народного Просвещения", 1877, № 12, стр. 155-157. Вадим Модзалевский. {Половцов} Чижов, Федор Васильевич (1811-1877) - крупный предприниматель, финансист и писатель.
Происходя из небогатой дворянской семьи Костромской губернии, в раннем детстве и молодости прошел тяжелую школу бедности.
Окончил курс в спб. университете со степенью кандидата физико-математических наук и тогда же был назначен преподавателем начертательной геометрии в университете.
В СПб. Ч. занимался у академика Остроградского.
В университете Ч., в качестве адъюнкта, читал математические науки до 1840 г. В 1836 г. получил степень магистра за диссертацию: "Об общей теории равновесия с приложением к равновесию жидких тел и определению фигуры Земли" (СПб., 1836). В 1838 г. издал первое русское сочинение о паровых машинах ("Паровые машины.
История, описание и приложение их", СПб.). В последние годы преподавания в университете Ч. перешел к занятиям историей литературы и искусства.
В 1839 г. вышел его перевод, с примечаниями, "Истоки европейской литературы XV и XVI столетий" Галлама, в 1841 г. - переделка с английского: "Призвание женщины". 1840-1847 гг. Ч. провел за границей, большей частью в Италии: сюда влекло его желание заняться историей искусства, "как одним из самых прямых путей к истории человечества". Его статьи по искусству появлялись в "Современнике", "Москвитянине", "Московском Сборнике" (об Овербеке, о работах русских художников в Риме, о римских работах Муравьева, Джованни Фиезольский и многие др.). Впоследствии им выполнен перевод "Истории пластики" Любке и "Истории искусства" Куглера.
В Италии Ч. жил в близком общении с Гоголем и Языковым [О Гоголе он оставил ценные воспоминания.]. К 1845 г., когда Ч. на время приезжал из-за границы в Россию, относится личное его знакомство и сближение со славянофилами.
Ч. разделял их взгляды на значение и призвание России и на славянский вопрос.
Будучи за границей, Ч. путешествовал по южнославянским землям.
На возвратном пути, в 1847 г., Ч. был арестован на границе и привезен в СПб. Здесь ему учинили допрос, с кем он виделся за границей, в чем состоят славянофильские идеи, какие имеет суждения о соединении славянских земель, кто в Москве предан славянофильским идеям, зачем он носит бороду и т. д. Никакого преступления за Ч. не нашли и недели через две выпустили под секретный надзор.
Ч. направился в Киевскую губернию, арендовал имение и занялся шелководством.
Его "Письма о шелководстве" помещались в "СПб. Ведомостях" и в 1870 г. в Москве вышли отдельно.
После крымской кампании пора невольного досуга Ч. кончается, он переезжает в Москву и здесь развивает энергичную деятельность на поприще промышленном и финансовом.
С эпохой русского возрождения после 1854 г. связано оживление русской торговли и промышленности; крупное промышленное торговое движение в Москве является окрашенным в национальный цвет, крупные предприятия основываются по патриотическим соображениям.
Ч. выступает сначала как теоретик торгового движения: в 1858 г., вместе с Бабстом, он приступает к изданию "Вестника Промышленности" (изд. в 1858-61 гг.). Как приложение к нему, выходит газета промышленности и торговли "Акционер" (одно время выдавалась как приложение к газете "День"). Ч. деятельно защищал покровительство отечественной промышленности.
От деятельности теоретической Ч. переходит к практической.
По его инициативе и при его содействии созидается первая "русская" частная железная дорога от Москвы до Ярославля и Вологды.
Ч. является одним из главных инициаторов и руководителей московского купеческого банка и московского купеческого общества взаимного кредита; он становится во главе крупных капиталистов, купивших от правительства Московско-Курскую железную дорогу.
Наконец, Ч. организует товарищество архангельско-мурманского срочного пароходства.
Огромное свое состояние (около 6 млн.) он оставил на устройство в Костромской губернии профессиональных технических училищ.
После Ч. остался огромный дневник, веденный им в течение нескольких десятков лет, хранящийся теперь в Румянцевском музее и могущий быть вскрытым только через сорок лет после его смерти.
Под редакцией Ч. было выпущено одно из изданий сочинений Гоголя.
См. И. С. Аксаков, "Федор Васильевич Ч." (из речи, "Русский Архив", 1878, кн. 1); "Промышленные училища Ф. В. Чижова в Костромской губернии" (М., 1900; с биографическим очерком);
Арк. Чероков, "Ф. В. Чижов и его связи с Гоголем" (М., 1902); "Воспоминания Ф. В. Чижова" ("Исторический Вестник", 1883, февраль, ответы Ч. в 3-м отделении);
В. В. Григорьев, "Спб. университет в течение первых 50 лет" (СПб., 1870); "Записки и дневник" Никитенко; письма Ч. к Гоголю в "Русской Старине" (1889, июль). {Брокгауз}
Большой вклад дворянина
Федора Васильевича Чижова
в развитие города Костромы и Костромской губернии.
«История России богата деятелями. Правда, так уж повелось, что расточительные потомки не всегда оказываются благодарными наследниками и часто предают забвению тех, кто своими делами приумножил славу отечества. Оттого круг людей замечательных, имена которых на слуху, обычно ограничен. Чаще всего повторяются одни и те же имена. Заслуженные, но одни и те же. Справедливость же требует восстановления памяти всех, кто этого достоин…»
Федор Васильевич Чижов (1811-1877).
Имя Федора Васильевича Чижова гремело при жизни, но впоследствии несправедливо забыто. О Чижове вспоминают в основном лишь в связи с именами Александра Иванова, Гоголя, Языкова, Поленова, Саввы Мамонтова, в судьбах которых он сыграл благотворную, а подчас и спасительную роль. Вместе с тем это была выдающаяся личность в истории России XIX века — талантливый публицист, издатель, ученый-математик, искусствовед, крупный промышленник, финансист, благотворитель. Будучи по убеждениям своим славянофилом, он принимал непосредственное участие в выработке славянофильского идеала будущего устройства Российского государства и отстаивал его в спорах с западниками в московских гостиных и литературно-философских салонах, на страницах книг и периодических печатных органов, пытался повлиять на принятие государственных решений в записках на имя Царя.
Однако сегодня особенно важно, чтобы имя Ф.В.Чижова не было забыто на его родине — в Костроме, где все и начиналось 205 лет тому назад.
27 февраля (11 марта по новому стилю) 1811 года в промышленном и торговом центре Заволжья города Костромы родился Федор Васильевич Чижов. Детство его прошло рядом с Богоявленским мужским монастырем, основанным еще в начале XV века старцем Никитою, родственником и учеником преподобного Сергия Радонежского.
Богоявленский монастырь, вблизи которого на Старо-Троицкой улице родился В.Ф.Чижов. Фотография 1910 -х годов
.
Федор Васильевич родился в небогатой семье преподавателя гимназии, выходца из духовного сословия В.В. Чижова (получил право на потомственное дворянство в 1822 г.) и У.Д. Чижовой, дочери обедневшего дворянина. Уклад в доме Чижовых был патриархальным, дети воспитывались в строгости и почитании родителей, на примерах христианских добродетелей.
Окончив в 1828 г. 3-ю Петербургскую гимназию, Федор поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, который окончил в 1832 г. со степенью кандидата физико-математических наук.
Петербургский университет. Гравюра 1-й половины XIX века.
После смерти родителей Федор отказался от своего небольшого родового имения в пользу сестер и принужден был зарабатывать себе деньги частными уроками. Он быстро стал заметной фигурой в мире науки. В 21 год Чижов - адъюнкт-профессор университета, в 25 лет, после защиты магистерской диссертации по теории равновесия, - профессор. Масса публикаций в самых различных областях составила ему славу математика, техника и гуманитария. Ф.В.Чижов был человеком, впервые в России издавшим труд о паровых машинах.
В 1840 г. ученый оставил университет и, задержавшись на полгода в Малороссии, где изучал социологию и историю искусств, на пять лет уехал в Западную Европу. Там в Риме и Париже Чижов сблизился с Н. В. Гоголем, Н. М. Языковым, А. А. Ивановым, М. А. Бакуниным, А. Мицкевичем и другими выдающимися деятелями культуры; в Венеции написал 4-томную историю Венецианской республики.
В 1847 году при возвращении из очередной поездки по славянским странам, где он был замечен австрийцами в помощи черногорцам Ф.В.Чижова арестовали на границе и две недели продержали в Петропавловской крепости. После этого ему было запрещено пребывание в столицах, и он избирает для жительства местечко Триполье в 50 верстах от Киева, где занимается... разведением шелковичного червя, чтобы доказать возможность, и доходность этого занятия в России. И, как и в других случаях, эти труды увенчались не только пудами собственноручно выработанного им шелка, что требовало немалых, трудов, но и солидным, исследованием «Записки о шелководстве»; этот труд охватывал шелководство от V века до современных технологий и экономических перспектив и был переведен на иностранные языки.
Вернувшись через семь лет в Первопрестольную, Федор Васильевич редактировал в разные годы (издания закрывались из-за финансовых трудностей) журнал «Вестник промышленности», экономический отдел газеты «День», политико-экономическую еженедельную газету «Москва». Во всех изданиях Чижов проявил себя последовательным теоретиком протекционистского торгово-промышленного развития России.
Как только появилась возможность жизни в столицах Чижов бывает у славянофилов — Аксаковых, Киреевских, Хомякова, но сохраняет все же самостоятельность в суждениях, а главное, осуществляет свой путь возвышения России. Этот путь отнюдь не казался славянофилам бесспорным: это была ставка на развитие технического прогресса, помощь отечественной промышленности и коммерции.
Люди, которые сотрудничали с Ф.В.Чижовым начиная с 1850-х годов, когда он целиком отдается делу содействия промышленности, были тесно снизаны с костромской землей. Среди них — А.П.Шипов, представитель костромского дворянского рода, один из основателей первого в нашем городе механического завода в 1852 г. (на его месте — завод им. Л.Б.Красина).
Особое внимание редактор уделял строительству железных дорог, где монополистом выступало «Главное общество российских железных дорог», возглавляемое иностранными банкирами. Производством же работ занимались французские инженеры. На страницах своих изданий Чижов негодовал на несведущих французов, «грабивших Россию», на жуликов Главного общества. «Мы нуждаемся в действительных капиталах и дельных промышленниках, а не в заезжих проходимцах, действующих с заднего крыльца, добывающих себе, пользуясь случаем и невежеством, монополии и вместо внесения капиталов поглощающих наши собственные средства».
Не ограничившись призывами и разоблачениями, Чижов вместе с компаньонами (братьями Шиповыми, бароном А. И. Дельвигом, И. Ф. Мамонтовым и другими) создал акционерное общество по строительству первой русской частной «образцово-показательной паровозной железной дороги между Москвой и Троице-Сергиевым Посадом силами исключительно русских рабочих и инженеров и на деньги русских купцов, без участия иностранного капитала».
Московско-Троицкая железная дорога от Москвы до Сергиева Посада (70 км) была открыта в 1862 г. Полностью окупилась она уже через три года.
Московско-Троицкая железная дорога. 1862 г.
В 1869 г. товарищество купило Московско-Курскую железную дорогу, выбрав ее председателем Ф. В. Чижова, сумевшего предотвратить продажу этой дороги иностранцам. По предложению Чижова было совершено также строительство Московско-Ярославской железной дороги (1870) и двух веток: Александров - Карабаново (1871) и Ярославль - Вологда (1872).
Московско-Курская железная дорога. 1869 г.
В 1876 г. Чижов организовал строительство Донецкой каменноугольной железной дороги до Мариуполя, которую возглавил С. И. Мамонтов - ученик и душеприказчик Федора Васильевича .
Чижов, зарекомендовавший себя деловым, кристально честным предпринимателем, был избран в 1866 г. председателем правления Московского купеческого банка, а через три года и руководителем Московского купеческого общества взаимного кредита.
.jpg)
На втором этаже здания находился Купеческий банк
(Купеческое Общество Взаимного Кредита).
Железная дорога занимала не все время промышленника. Им было создано Ташкентское акционерное шелкомотальное общество, написан устав сельского банка в Полтавской губернии. «В 1875 г. Чижов собирал средства на снаряжение роты генерала Черняева, спешившего на выручку восставшим против турецкого ига славянам Боснии и Герцеговины. В это же время он организовывал предприятия по налаживанию в Москве водопровода и газового освещения».
Самой славной страницей трудовой биографии Чижова стала его плодотворная деятельность по «оживлению Севера». Создав в 1875 г. Архангельско-Мурманское срочное пароходство (ныне Северное и Мурманское морские пароходства) по Белому морю и Северному Ледовитому океану, Чижов положил начало хозяйственному освоению северных окраин Европейской России. Поскольку наличных денег у предпринимателя не было, ему пришлось вложить в это дело собственные 200 тысяч рублей, заложив все свои свободные бумаги, и еще 75 тысяч занять. Эти жертвы стоили того. Федор Васильевич уже при жизни удостоился у тогдашних поморян звания «второго Ломоносова» (притом что сам он никогда на Севере не бывал).
Пароход "Ф.Чижов" Товарищества Архангельско-Мурманского срочного пароходства". Фотография конца 1880-х — начала 1890-х годов.
«До последних лет жизни Чижов жил очень скромной жизнью, в частности, друзья замечали ему, что “не мешало бы всероссийскому управляющему разных выгодных предприятий хотя бы обить мебель новой клеенкой”». Личные неудобства мало беспокоили Федора Васильевича - он больше заботился о других людях: содержал нескольких стипендиатов, оплачивал поездки молодых специалистов в зарубежные страны для ознакомления с постановкой дел на промышленных предприятиях и железнодорожном транспорте.
Завещанный Чижовым капитал после продажи государству акций Московско-Курской железной дороги пошел на создание сети учебных и медицинских заведении у себя на родине, в Костромской губернии. Низшее химико-техническое училище в. Костроме было открыто в 1894 году, 26 сентября.
Низшее химико-техническое училище в Костроме. Фотография начала 1900-х годов.
В тот момент это было первое низшее училище с химической специальностью в России. Оно давало учащимся «теоретические и практические знания, необходимые мастерам на Химических заводах и в красильных заведениях.
Второе костромское училище — среднее механико-техническое, было открыто тремя годами позже, 2 сентября 1897 года, и готовило «техников, могущих быть ближайшими помощниками инженеров и других высших руководителей фабрично-заводских предприятий механических и электротехнических специальностей».
Среднее механико-техническое училище имени Ф. В. Чижова в Костроме.
Фотография начала 1900-х годов.
Плата за образование была различной и соответствовала уровню образования, а значит, и последующей плате, выпускникам в начальном — 3, в среднем — 30 рублей в год. Но необходимо помнить, что бедные ученики освобождались от платы, получали пособия из специальных средств. Так, только в низшем костромском училище в год выплачивалось стипендий на 1000 рублей — сумма огромная по тем временам.
В наши дни в техникуме есть студенческая традиция. Перед экзаменом или в минуты принятия какого-то решения, студенты, подходят к бюсту, поговорят, посоветуются с Фёдором Васильевичем, обнимут его.
В этом техникуме открыт музей в Память о Чижове. Основной фонд музея составляют предметы связанные: с жизнью и деятельностью Ф. В. Чижова; с функционированием учебного заведения с момента его основания и до наших дней; с жизнью и деятельностью знаменитых выпускников техникума.
Музей.
В составе фонда музея значительное место занимают подлинные экспонаты:
- архитектурные планы зданий техникума начала века, буклеты о работе техникума в начале XX века;
Учебники, книги, статьи преподавателей дореволюционной поры;
Учебные планы, расписания, курсовые, дипломные работы, рабочие тетради учащихся, аттестаты, свидетельства об окончании, конспекты лекций преподавателей по всем периодам истории техникума;
Бухгалтерские отчеты, платежные ведомости, переписка техникума с вышестоящими организациями, ежегодные отчеты техникума дореволюционной поры;
Учебные приборы, мебель начала века;
Картины, бюсты, личные вещи знаменитых выпускников; ордена, медали, знамена, кубки, сувениры, письма, анкеты, фотографии.
Музей.
Для двух костромских училищ были куплены постройки упомянутого выше завода братьев Шиповых — первого механического завода в городе, где были устроены прекрасно оснащенные оборудованием мастерские, действовал собственный литейный цех и т. п.
Именно Федор Васильевич Чижов стоял у истоков важнейших отраслей экономики России, заложив основы подготовки технических кадров для электроэнергетики и химии. Именно в Чижовском училище уже в 1897 году начала работать одна из самых первых в Костроме электростанций, городская электростанция была открыта лишь в 1913 году.
В наши дни каждый год воспитанники двух учебных заведений, объединенных именем Чижова, встречаются в летних лагерях, образованных на базе одного из них. Учащиеся и преподаватели работают на благо учебных заведений, помогают детским домам и ветеранам, приводят в порядок спортивные площадки и кладбища проводят слёты чижовцев, Чижовское чтение.
В развитие идеи Ф.В.Чижова о необходимости прогресса российской «глубинки» были открыты училища в уездных городах Костромской губернии — Кологриве, Макарьеве и Чухломе. Там, кроме обучения необходимым в сельском хозяйстве ремеслам готовили сыроделов, кожевенников, специалистов по переработке льна и т. д. Иногда, как в Кологриве и Чухломе, комплексы построек училищ образовывали целые учебные городки, снабженные всем необходимым.
Бывшее сельскохозяйственное училище им. Чижова с. Екимцево Кологривский район.
Чухломский профессиональный лицей пос. Анфимово 2013 г.
Училище в г. Макарьеве Костромской области.
Благодаря Чижову в Костроме стала развиваться современная система родовспоможения. 7 июля 1902 года в Костроме открылся родовспомогательный приют имени Ф.В. Чижова при уездной земской больнице, рассчитанный на десять бесплатных и одну платную койку .
Уездная больница.
7 января 1903 года начало работать училище повивальных бабок 1-го разряда. Из этого учебного заведения сегодня вырос Костромской медицинский колледж.
Костромской областной медицинский колледж. Наши дни.
В Костроме в 1915 году была открыта публичная библиотека имени Ф.В. Чижова, основу которой составили дубликаты книг из личной библиотеки Федора Васильевича. Библиотека стала одной из лучших в российской провинции, ее известность вышла далеко за пределы губернии .
22 февраля в 1923 году общественная библиотека-читальня имени Чижова была переименована в библиотеку имени Пушкина, и была переведена на ул. Советскую, дом 52 (сейчас это Костромской Лесомеханический Колледж).
С 1936 года библиотека имени Пушкина находится на улице Советской, дом №8.
Под редакцией Чижова были выпущены издания: «Рассуждение об общей теории равновесия: С прил. к равновесию жидких тел и определению фигуры земли» (1836), «О работах русских художников в Риме» (1845), «Письма о шелководстве: (1870), «Письма Чижова к Гоголю» в "Русской Старине" (1889), книга "Промышленные училища Ф.В. Чижова в Костромской губернии" (1901) , "Устав родовспомогательного и учебного родовспомогательного заведений имени Ф.В. Чижова, состоящих в ведении Костромского уездного земства в гор. Костроме" (1902) и еще ряд изданий.
Федор Васильевич Чижов скончался 26 ноября 1877 года в Москве. Бог послал ему легкий конец — он умер на руках у друзей и учеников от аневризма аорты. Чижов завещал истратить на собственные похороны всего 150 рублей, отдав почти весь свой капитал Костромской губернии.
«Ф.В. Чижов, окруженный друзьями, пишет духовное завещание». Фото С.А. Коровин.
Похоронили его в Свято-Даниловом монастыре в Москве, близ могилы Н. В. Гоголя. В 1931 г., в связи с открытием в монастыре колонии для несовершеннолетних, прах Гоголя был перенесен на Новодевичье кладбище, а могила Чижова была утеряна.
В ноябре 1917 года у здания Костромского городского самоуправления на месте Водонапорной башни собирались открыть памятник Ф.В. Чижову, но этого так и не произошло.
Водонапорная башня. Фотография 1913 года.
11 марта 2011 года в Костроме в сквере перед железнодорожным вокзалом был открыт памятный знак меценату Федору Чижову. Это событие было приурочено к 200-летию со дня его рождения. Сквер, который встречает всех гостей города, будет носить имя Чижова, и здесь планируют установить ему памятник.
Сегодня мы крайне нуждаемся в таких бескорыстных деятелях, людях долга и чести, каким был Чижов, радевший не о собственной выгоде и спекулятивной наживе, а об укреплении мощи, процветании, пользе и славе отечества.
К нам тяжело, исподволь возвращается память.
Издатель, публицист, дорог строитель,
Ученый, финансист и меценат,
Идей славянских яростный воитель -
Он для России жил - не для наград.
Чижов имел авторитет в Европе.
Бумаг не надо - верили ему.
Он своим честным именем высоким
Навек прославил нашу Кострому.
Ю. Тимонин. Из поэмы «Федор Чижов»
ЧИЖОВ Федор Васильевич (1811–1877),
друг Гоголя, в 1832–1845 гг. был адъюнкт-профессором Петербургского университета и преподавал математические науки. Там Ч. познакомился с Гоголем, состоявшим в 1834–1835 гг. адъюнкт-профессором по кафедре всеобщей истории. Ч. являлся также специалистом по истории литературы и искусства. В 1840–1847 гг. жил за границей, преимущественно в Италии, где сблизился с Гоголем и Н. М. Языковым. Ч. сочувствовал славянофилам. Впоследствии стал крупным преуспевающим предпринимателем и финансистом, выступал в качестве издателя и редактора сочинений Гоголя.
Ч. вспоминал: «Я познакомился с Гоголем тогда, когда он был сделан адъюнкт-профессором в Петербургском университете, где я тоже был адъюнкт-профессором. Гоголь сошелся с нами хорошо, как с новыми товарищами; но мы встретили его холодно. Не знаю, как кто, но я только по одному: я смотрел на науку чересчур лирически, видел в ней высокое, чуть-чуть не священное дело (Гоголь же священным делом видел литературу. - Б. С.), и потому от человека, бравшегося быть преподавателем, требовал полного и безусловного посвящения себя ей. Сам я занимался сильно, но избрал для преподавания искусство, мастерство (начертательную геометрию), не смея взяться за науку высшего анализа, которую мне тогда предлагали. К тому же Гоголь тогда, как писатель-художник, едва показался: мы, большинство, толпа, не обращали еще дельного внимания на его „Вечера на Хуторе“; наконец, и самое вступление его в университет путем окольным (благодаря протекции С. С. Уварова и без окончания университетского курса. - Б. С.) отдаляло нас от него, как от человека. По всему этому сношения с ним у меня были весьма формальные, и то весьма редкие». Тем не менее, Ч. довелось снова встретиться с Гоголем, на этот раз вдали от родины, в Риме, зимой 1842/43 г. Но и тогда близко сойтись с ним математику не удалось. Не помог и фактор чужбины, обычно побуждающий людей за границей дружиться легче, чем дома, чтобы приспособиться к незнакомой обстановке и людям (правда, по возвращении на родину эта дружба порой рассыпается в прах). Ч. рассказывал первому гоголевскому биографу П. А. Кулишу: «Расставшись с Гоголем в университете, мы встретились с ним в Риме в 1843 году и прожили здесь целую зиму в одном доме на Via Felice, № 126. Во втором этаже жил Языков, в третьем Гоголь, в четвертом я. Видались мы едва ли не ежедневно. С Языковым мы жили совершенно по-братски, как говорится, душа в душу, и остались истинными братьями до последней минуты его; с Гоголем никак не сходились. Почему? я себе определить не мог. Я его глубоко уважал и как художника, и как человека. Вечера наши в Риме проходили в довольно натянутых разговорах. Не помню, как-то мы заговоривши о Муравьеве, написавшем „Путешествие к Святым Местам“ и проч. Гоголь отзывался об нем резко, не признавал в нем решительно никаких достоинств и находил в нем отсутствие языка. С большею частию я внутренне соглашался, но странно резкий тон заставил меня с ним спорить. Оставшись потом наедине с Языковым, я начал говорить, что нельзя не отдать справедливости Муравьеву за то, что он познакомил наш читающий люд со многим в нашем богослужении и вообще в нашей церкви. Языков отвечал: „Муравьева терпеть не мог Пушкин. Ну, а чего не любил Пушкин, то у Гоголя делается уже заповеднею и едва только не ненавистью“. Несмотря, однакож, на наши довольно сухие столкновения, Гоголь очень часто показывал ко мне много расположения. Тут, по какому-то непонятному для самого меня внутреннему упрямству, я, в свою очередь, отталкивал Гоголя. Все это, разумеется, было в мелочах. Например, бывало, он чуть не насильно тащит меня к Смирновой; но я не иду и не познакомился с нею потому, что ему хотелось меня познакомить. Таким образом, мы с ним не сходились. Это, пожалуй, могло случиться очень просто: Гоголь мог не полюбить меня, да и всё тут. Так нет же: едва, бывало, мы разъедемся, не пройдет и двух недель, как Гоголь пишет ко мне и довольно настойчиво просит съехаться, чтоб потолковать со мной о многом… Сходились мы в Риме по вечерам постоянно у Языкова, тогда уже очень больного, - Гоголь, Иванов и я. Наши вечера были очень молчаливы. Обыкновенно кто-нибудь из нас троих - чаще всего Иванов приносил в кармане горячих каштанов; у Языкова стояла бутылка алеатико, и мы начинали вечер каштанами, с прихлебками вина. Большею частью содержанием разговоров Гоголя были анекдоты, почти всегда довольно сальные. Молчаливость Гоголя и странный выбор его анекдотов не согласовались с уважением, которое он питал к Иванову и Языкову, и с тем вниманием, которого он удостоивал меня, зазывая на свои вечерние сходки, если я не являлся без зову. Но это можно объяснить тем, что тогда в душе Гоголя была сильная внутренняя работа, поглотившая его совершенно и овладевшая им самим. В обществе, которое он, кроме нашего, посещал изредка, он был молчалив до последней степени. Не знаю, впрочем, каков он был у А. О. Смирновой, которую он очень любил и о которой говаривал всегда с своим гоголевским восхищением: „Я вам советую пойти к ней: она очень милая женщина“. С художниками он совершенно разошелся. Все они припоминали, как Гоголь бывал в их обществе, как смешил их анекдотами; но теперь он ни с кем не видался. Впрочем, он очень любил Ф. И. Иордана и часто, на наших сходках, сожалел, что его не было с нами. А надобно заметить, что Иордан очень умный человек, много испытавший и отличающийся большой наблюдательностью и еще большею оригинальностью в выражениях. Однажды я тащил его почти насильно к Языкову. - „Нет, душа моя, - говорил мне Иордан, - не пойду. Там Николай Васильевич. Он сильно скуп, а мы все народ бедный, день-деньской трудимся, работаем, - давать нам не из чего. Нам хорошо бы так вечерок провести, чтоб дать и взять, а он всё только брать хочет“. Я был очень занят в Риме и смотрел на вечернюю беседу, как на истинный отдых. Поэтому у меня почти не осталось в памяти от наших разговоров. Помню я только два случая, показавшие мне прием художественных работ Гоголя и понятие его о работе художника. Однажды, перед самым его отъездом из Рима, я собирался ехать в Альбано. Он мне сказал: „Сделайте одолжение, поищите там моей записной книжки, в роде истасканного простого альбома; только я просил бы вас не читать“. Я отвечал: „Однакож, чтоб увериться, что точно это ваша книжка, я должен буду взглянуть в нее. Ведь вы сказали, что сверху на переплете нет на ней надписи“. - „Пожалуй, посмотрите. В ней нет секретов; только мне не хотелось бы, чтоб кто-нибудь читал. Там у меня записано всё, что я подмечал где-нибудь в обществе“. В другой раз, когда мы заговорили о писателях, он сказал: „Человек пишущий также не должен оставлять пера, как живописец кисти. Пусть кто-нибудь пишет непременно каждый день. Надобно, чтоб рука приучилась совершенно повиноваться мысли“. В Риме он, как и все мы, вел жизнь совершенно студентскую: жил без слуги, только обедал всегда вместе с Языковым, а мы все в трактире. Мы с Ивановым всегда неразлучно ходили обедать в тот трактир, куда прежде ходил часто и Гоголь, именно, как мы говорили, к Фалькону (al Falcone). Там его любили, и лакей (cameriere) нам рассказывал, как часто signor Nicolo надувал их. В великий пост до Ave Maria, т. е. до вечерни, начиная с полудня, все трактиры заперты. Ave Maria бывает около шести часов вечера. Вот, когда случалось, что Гоголю сильно захочется есть, он и стучит в двери. Ему обыкновенно отвечают: „Нельзя отпереть“. Но Гоголь не слушается и говорит, что забыл платок, или табакерку, или что-нибудь другое. Ему отворяют, а он там уже остается и обедает (как знать, не воспоминание ли об этом грехе побудило Гоголя к последнему, смертному посту в феврале 1852 г. - Б. С.). В каком сильном религиозном напряжении была тогда душа Гоголя, покажет следующее. В то время одна дама, с которою я был очень дружен, сделалась сильно больна. Я посещал ее иногда по несколько раз в день и обыкновенно приносил известия о ней в нашу беседу, в которой все ее знали - Иванов лично, Языков по знакомству ее с его родными, Гоголь понаслышке. Однажды, когда я опасался, чтоб у нее не было антонова огня в ноге, Гоголь просил меня зайти к нему. Я захожу, и он, после коротенького разговора, спрашивает: „Была ли она у святителя Митрофана?“ Я отвечал: „Не знаю“. - „Если не была, скажите ей, чтоб она дала обет помолиться у его гроба. Сегодняшнюю ночь за нее здесь сильно молился один человек, и передайте ей его убеждение, что она будет здорова. Только, пожалуйста, не говорите, что это от меня“. По моим соображениям, этот человек, должно быть, был сам Гоголь… Общий характер бесед наших с Гоголем может обрисоваться из следующего воспоминания. Однажды мы собрались, по обыкновению, у Языкова. Языков, больной, молча, повесив голову и опустив ее почти на грудь, сидел в своих креслах; Иванов дремал, подперевши голову руками; Гоголь лежал на одном диване, я полулежал на другом. Молчание продолжалось едва ли не с час времени. Гоголь первый прервал его. „Вот, - говорит, - с нас можно сделать этюд воинов, спящих при гробе Господнем“. И после, когда уже нам казалось, что время расходиться, он всегда говаривал: „Что, господа, не пора ли нам окончить нашу шумную беседу?“» В Риме Гоголь и Ч. существенно расходились в оценке произведений искусства. 8 декабря 1842 г. Ч. записал в дневнике: «…Сейчас возвратился я из мастерской Александра Андреевича Иванова. Он показывал мне два своих рисунка, приготовляемые им для вел. Кн. Марии Николаевны. Он не знает, какой выбрать. Один представляет римский танец il sospiro (вздох (ит.). - Б. С.). Дело состоит в том, что одна девушка стоит на коленях, кругом нее танцует другая; стоящая на коленях вздыхает, та, которая танцует, спрашивает: кто украл у тебя сердце, та в ответ показывает на кого-нибудь из зрителей, и тот волею или неволею должен пуститься в пляску. Последний момент изображен на картинке: девушка показала на длинного англичанина, и другая тащит его насильно. Все присутствующие хохочут. Другая - простое пиршество римлян на Ponte molo… Я, когда посмотрел обе картинки, выбрал последнюю… Приходит Гоголь и диктаторским тоном произносит приговор в пользу первой, говоря, что она в сравнении с тою - историческая картина, а та genre (жанровая (фр.). - Б. С.), что тут каждое лицо требует отдельного выражения, а там группы. Одним словом, что первая выше последней, и во всем этом у него был решительный приговор и никакого внимания к бедному моему суждению». Вероятно, первая акварель импонировала Гоголю потому, что, в отличие от статичной второй, передавала движение персонажей и заключала в себе целую микроновеллу. Но безапелляционность гоголевских суждений не понравилась Ч. В конце своего пребывания в Риме Гоголь, вероятно, уже проникся определенной симпатией к Ч. и уже после отъезда из Рима тепло о нем вспоминал.
18 марта н. ст. 1844 г. Гоголь писал А. А. Иванову из Ниццы: «Уведомьте меня, где и что делает Чижов? Если он в Риме, то передайте ему самый душевный поклон и скажите, что я ждал его на Рейне и написал бы ему письмо, несмотря на лень мою, если бы только знал наверно его местопребыванье».
9 сентября 1844 г. Ч. писал А. В. Никитенко: «С Гоголем и Языковым мы прожили целую зиму в Риме, в одном доме, всякий день проводили вместе вечера. Гоголь не горд, а имеет своего рода оригинальность в жизни, - это его дело». Гоголь, между тем, искал встречи с Ч. 9 января н. ст. 1845 г. он писал А. А. Иванову из Франкфурта: «А Чижову поклонитесь и скажите, что я май и даже июнь месяц пробуду во Франкфурте; впрочем, он во всяком случае узнает обо мне у Жуковского. А Франкфурта ему не миновать, потому что оный есть пуп Европы, куда сходятся все дороги». Гоголь следил и за литературным творчеством Ч. Так, в апреле 1846 г. он познакомился со статьей Ч. «О работах русских художников в Риме», опубликованной в 1845 г. в «Московском литературном и ученом сборнике». А в конце 1846 г. Гоголь написал Ч., что хворает.
Повидаться за границей с Гоголем Ч. больше не удалось. Но, будучи в Германии, он встретился с В. А. Жуковским, и в беседах с ним речь зашла о Гоголе. Ч. вспоминал: «…Жуковский… очень любил Гоголя, но журил его за небрежность в языке, а, уважая и высоко ценя его талант, никак не был его поклонником. Проживая в Дюссельдорфе, я бывал у Жуковского раза три-четыре в неделю, часто у него обедал, и мне не раз случалось говорить с ним о Гоголе. Прочтя наскоро „Мертвые души“, я пришел к Жуковскому; признаюсь, с первого разу я очень мало раскусил их. Я был восхищен художническим талантом Гоголя, лепкою лиц, но, как я ожидал содержания в самом событии, то, на первый раз, в ряде лиц, для которых рассказ о Мертвых Душах был только внешним соединением, видел какое-то отсутствие внутренней драмы. Я об этом сообщил Жуковскому и из слов его увидел, что ему не был известен полный план Гоголя. На замечание мое об отсутствии драмы в Мертвых Душах Жуковский отвечал мне: „Да и вообще в драме Гоголь не мастер. Знаете ли, что он написал было трагедию? (Не могу утверждать, сказал ли мне Жуковский ее имя, содержание и из какого быта она была взята, только, как-то при воспоминании об этом, мне представляется, что она была из русской истории). Читал он мне ее во Франкфурте. Сначала я слушал; сильно было скучно; потом решительно не мог удержаться и задремал. Когда Гоголь кончил и спросил, как я нахожу, я говорю: „Ну, брат Николай Васильевич, прости, мне сильно спать захотелось“. - „А когда спать захотелось, тогда можно и сжечь ее“, - отвечал он, и тут же бросил в камин. Я говорю: „И хорошо, брат, сделал““».
4 марта н. ст. 1847 г. Ч. послал из Рима Гоголю отзыв о «Мертвых душах», где указывал на высокую художественность формы и мрачность содержания поэмы и на общую свою восторженную оценку этого произведения, проявившуюся, однако, только после его вторичного прочтения: «…В первый раз я прочел его (первый том „Мертвых душ“. - Б. С.) в Дюссельдорфе, и оно просто не утомило, а оскорбило меня. Утомить безотрадностию выставленных характеров не могло - я восхищался талантом, но, как русский, был оскорблен до глубины сердца. Дошло дело до Ноздрева; отлегло от сердца. Выставляйте вы мне печальную сторону, разумеется, по самолюбию будет больно читать, да есть истинное, а как же вы во мне выставите пошлым то, где пошлость в одной внешности? Чувство боли началось со второй страницы, где вы бросили камень в того, кого ленивый не бьет, - в мужика русского. Прав ли я, не прав ли, вам судить, но у меня так почувствовалось. С душой вашей роднится душа беспрестанно; много ли, всего два-три слова, как девчонка слезла с козел, а душе понятно это. Русский же, то есть, русак, невольно восстает против вас, и когда я прочел, чувство русского, простого русского до того было оскорблено, что я не мог свободно и спокойно сам для себя обсуживать художественность всего сочинения. Один приятель мой, петербургский чиновник, первый своим неподдельным восторгом сблизил меня с красотами „Мертвых Душ“, я прочел еще раз, после читал еще, отчетливее понял, что восхищало меня, но болезненное чувство не истреблялось. Чиновник этот не из средины России - он родился и взрос в Петербурге, ему не понятны те глупости, какие у нас взрощены с детства».
Новая встреча с Гоголем произошла только 4 года спустя, и только тогда между ними возникла подлинная дружба и настоящее духовное сродство, после того как профессор под влиянием личных потрясений стал гораздо более, чем прежде, наклонен к религии. Ч. вспоминал: «После Италии мы встретились с Гоголем в 1848 году в Киеве (это было в конце мая. - Б. С.), и встретились истинными друзьями. Мы говорили мало, но разбитой тогда и сильно больной душе моей стала понятна болезнь души Гоголя… Мы встретились у А.С. Данилевского, у которого остановился Гоголь и очень искал меня; потом провели вечер у М.В. Юзефовича. Гоголь был молчалив, только при расставании он просил меня, не можем ли мы сойтись на другой день рано утром в саду. Я пришел в общественный сад рано, часов в шесть утра; тотчас же пришел и Гоголь. Мы много ходили по Киеву, но больше молчали; несмотря на то, не знаю, как ему, а мне было приятно ходить с ним молча. Он спросил меня: где я думаю жить? - „Не знаю, - говорю я: - вероятно, в Москве“. - „Да, отвечал мне Гоголь, - кто сильно вжился в жизнь римскую, тому после Рима только Москва и может нравиться“. Тут, не помню, в каких словах, он передал мне, что любит Москву и желал бы жить в ней, если позволит здоровье. Мы назначили вечером сойтись в Лавре, но там виделись только несколько минут: он торопился».
Последние встречи Ч. с Гоголем произошли в Москве. Ч. заметил уже у писателя признаки душевной болезни. Он свидетельствует: «В Москве помнится мне, в 1849 году - мы встречались часто у Хомякова, где я бывал всякий день, и у Смирновых. Гоголь был всегда молчалив, и тогда уже видно было, что он страдал. Однажды мы сошлись с ним под вечер на Тверском бульваре. „Если вы не торопитесь, - говорил он“, - проводите меня до конца бульвара. Заговорили мы с ним об его болезни. „У меня все расстроено внутри, - сказал он. - Я, например, вижу, что кто-нибудь спотыкнулся; тотчас же воображение за это ухватится, начнет развивать - и все в самых страшных призраках. Они до того меня мучат, что не дают спать и совершенно истощают мои силы“».
Из книги Если бы Лист вел дневник автора Ханкиш Янош Из книги Воспоминания современников о Н. В. Гоголе автора Гоголь Николай ВасильевичФ. В. ЧИЖОВ <ВСТРЕЧИ С ГОГОЛЕМ> Я познакомился с Гоголем тогда, как он был сделан адъюнкт-профессором в С.-Петербургском университете, где я тоже был адъюнкт-профессором. Гоголь сошелся с нами хорошо, как с новыми товарищами; но мы встретили его холодно. Не знаю, как кто,
Из книги Наполеон автора Мережковский Дмитрий Сергеевич Из книги Джоаккино Россини. Принц музыки автора Вейнсток Герберт Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич Из книги Тёрнер автора Акройд ПитерГлава пятая 1811 В январе 1811 года Тёрнер вернулся в Королевскую академию уже в новом качестве – именно тогда он приступил к своим обязанностям “профессора перспективы”. Пост этот он получил еще четыре года назад, но то ли нервозность, то ли неторопливость удерживали его
Из книги Курчатов автора Асташенков Петр ТимофеевичИгорь Васильевич и Борис Васильевич Курчатовы, 1953
Из книги Великие русские люди автора Сафонов Вадим АндреевичДЕТСТВО (1799–1811) Пушкин родился 26 мая (6 июня по новому стилю) 1799 года в Москве. Здесь прошло его детство. Память ребенка не сохранила впечатлений от поездок в Петербург и Михайловское - ему не было и двух лет, когда родители вернулись в Москву.Мальчик часто гулял в роскошном
Из книги Федор Чижов автора Симонова Инна АнатольевнаВ ЛИЦЕЕ (1811–1817) 19 октября 1811 года в Царском Селе был открыт Лицей, привилегированное учебное заведение для подготовки высших государственных чиновников. В огромном зале по правую сторону большого стола, покрытого красным сукном с золотой бахромой, в три ряда стояли
Из книги В садах Лицея. На брегах Невы автора Басина Марианна ЯковлевнаИ. А. Симонова Федор Чижов Светлой памяти моего отца Анатолия Федоровича Симонова посвящается эта
Из книги Пушкин в Александровскую эпоху автора Анненков Павел Васильевич19 октября 1811 года Хотя воспитанники съехались, занятия в Лицее еще не начинались. Все - от директора до шумливых обитателей четвертого этажа - деятельно готовились к 19 октября - дню торжественного открытия Лицея.Приезжал брюзгливый надменный старик - министр
Из книги Туляки – Герои Советского Союза автора Аполлонова А. М. Из книги Гоголь автора Соколов Борис ВадимовичЧижов Сергей Михайлович Родился в 1912 году в деревне Высокое Сафоновского (ныне Ефремовского) района Тульской области в семье крестьянина. Участвовал в обороне Тулы, Сталинграда, в наступательных боях по освобождению советской земли от гитлеровских захватчиков. Звание
Из книги Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР автора Раззаков ФедорНИКИТЕНКО Александр Васильевич (1804–1877), выходец из крепостных крестьян, цензор, литературный критик, с 1834 г. профессор русской словесности Петербургского университета, автор мемуаров «Моя повесть о самом себе».22 апреля 1832 г. Н. записал в дневнике: «Был на вечере у
Из книги Гоголь. Воспоминания. Письма. Дневники автора Гиппиус Василий Васильевич«Царь Федор», или Романтик от футбола Федор Черенков, «Спартак», Москва Федор Черенков родился 25 июля 1959 года в Москве. О своем детстве он вспоминает следующим образом:«Я рос обычным мальчишкой. У меня были солдатики, шашки и шахматы. Я даже делал вид, что записываю ходы…
Из книги автораФ. В. Чижов – Н. В. Гоголю Рим, 4 марта 1847 г.…В первый раз я прочел его [ «Мертвые Души».] в Дюссельдорфе, и оно просто не утомило, а оскорбило меня. Утомить безотрадностию выставленных характеров не могло, – я восхищался талантом, но, как русский, был оскорблен до глубины
Чижов, Федор Васильевич
Крупный общественный и промышленный деятель половины XIX века, писатель; происходил из бедной дворянской семьи и родился в 1811 году, в Костроме. Начав свое учение в Костромской Гимназии, Чижов перешел, затем, в Третью Петербургскую, откуда поступил на физико-математический факультет С.-Петербургского Университета. Окончив здесь курс со степенью кандидата в 1832 году, Чижов предназначен был для приготовления к профессуре и для этой цели - к отправлению за границу, но ввиду состоявшегося в 1831 году Высочайшего повеления о приостановке командировок русских молодых ученых за границу, он принужден был остаться в Петербурге. Способности Чижова, однако, были настолько выдающимися, что профессор университета Д. С. Чижов, однофамилец Ф. В., выхлопотал ему в августе 1833 года от попечителя учебного округа С. С. Уварова ежегодное в течение трех лет пособие по 1500 рублей, дабы Чижов мог заниматься математикой у академика M. В. Остроградского. В это время Чижов уже состоял адъюнктом университета и читал в нем курс начертательной геометрии (с 1832 года), но отказавшись от своего небольшого родового имения в пользу сестер еще во время своего студенчества и получая всего лишь 600 рублей, он принужден был зарабатывать себе деньги частными уроками. Поэтому, полученное им от С. С. Уварова пособие было для него большим благодеянием и он мог спокойно предаться занятиям математикой, не отвлекаясь от них заботами о заработке. Продолжая читать лекции в Университете, Чижов представил диссертацию на степень магистра, напечатанную в 1836 году и носящую название: "Об общей теории равновесия с приложением к равновесию жидких тел и определению фигуры земли". За эту работу, замечательную по отчетливости изложения, столь важной в аналитической механике теории, он был удостоен звания магистра математических наук. В Университете Чижов впервые встретился с Н. В. Гоголем, назначенным в 1834 году на кафедру древней и средневековой истории, но сойтись они не могли: слишком велика была разница между ними как по их личным характерам, так и по взглядам на науку и ее преподавание.
В 1837 году Чижов выпустил в свет новый свой труд: "Паровые машины, история, описание и приложение их, со множеством чертежей (составленное по Пертингтону, Стефенсону и Араго)", - сочинение, бывшее в свое время весьма полезным и выдающимся. Кроме того, в это время он принимал участие в повременных изданиях того времени, каковы: "Библиотека для чтения", "Сын Отечества" и "Журнал Министерства Народного Просвещения", в которых помещал как оригинальные, так и переводные статьи. В Петербургском Университете Чижов пробыл до осени 1840 года, когда расстроенное здоровье принудило его покинуть преподавание и уехать сперва в Малороссию, а затем и за границу. Из этого отпуска он на службу уже не возвращался, и кафедра его до окончательного увольнения из университета в 1845 году была замещена экстраординарным профессором Савичем. Еще находясь в университете, Чижов стал интересоваться литературой, искусствами и историей и в 1839 году выпустил в свет перевод сочинения Галлама: "История европейской литературы в XV-XVI столетиях", снабдив его многими своими примечаниями, показавшими в нем весьма обширную начитанность, а в 1841 году "Призвание женщин" (перевод и переделка с английского). Увлечение историей искусств и другими науками, а также замкнутость избранного им поприща - ученого математика, не могшее удовлетворить пылкой и разнообразно одаренной природы Чижова, - были, без сомнения, не последними причинами, заставившими его оставить университет. Избрав себе целью в заграничном путешествии изучение истории искусств, как, по собственному его определению, "одного из самых прямых путей к изучению истории человечества", Чижов первый год провел на водах в Мариенбаде, объехал, затем, большую часть западной Европы, а зимою посетил Италию, куда потом приезжал на зиму уже каждый год во все пребывание свое за границей. Встретившись в первый год своего пребывания за границей в Праге с Ганкой, давшим ему впервые понятие об общеславянских идеях, Чижов, увлекшийся ими, посетил, затем, южнославянские земли, Истрию, Далмацию, Черногорию, Сербию, с целью убедиться в близости славянских народов между собою и проверить свое увлечение. Везде Чижов встречал искреннее сочувствие к себе, как к русскому; найдя близ Полы православную церковь и пораженный ее крайней бедностью, Чижов выписал для нее из России церковную утварь, ризы, книги и прочее, и лично перевезя все это по Адриатическому морю, он подвергся опасности от австрийцев, несмотря на то, что его охраняли заранее предупрежденные им далматинцы. Путешествуя, Чижов встречался со многими известными людьми. Так, в одну из поездок своих по Бельгии, он встретился с В. С. Печориным, часть записок которого им помещена в "Русском Архиве" (1870 г., стр. 1333-1342), - Мицкевичем, который, по его отзыву, в это время был крайним мистиком и слепо верующим идеалистом без каких-либо определенных целей. Большую часть своего пребывания Чижов провел в Италии, изучая здесь не только историю искусства, но и итальянскую историю вообще, в особенности же историю Венеции. В Риме Чижов жил в одном доме с Гоголем и Н. М. Языковым, причем сошелся близко только с последним. Принявшись со свойственным ему жаром за изучение искусств, Чижов вскоре стал знатоком в этой области и близко сошелся с А. А. Ивановым и тамошним кружком художников, на которых имел весьма благотворное влияние, будучи строгим и справедливым судьей художественных произведений. Насколько Чижов серьезно занимался здесь искусством, могут служить замечательные его статьи: "О работах русских художников в Риме" и "О римских письмах Муравьева" ("Московский Сборник" 1846 и 1847 гг.). В 1846 году Чижов приехал в Петербург, но не встретив здесь живого отклика славянским идеям, которые вместе с задачей изучения искусств тогда всецело поглощали его, он отправился в Москву и здесь вполне примкнул к кругу Хомякова, Киреевских, К. Аксакова и Ю. Самарина. Ставя Хомякова выше всех остальных по уму, таланту, обширности взгляда и начитанности, он мало сошелся и узнал других членов кружка. Смотря на общеславянскую идею с точки зрения исторически мировой неизбежности и вполне сам проникнутый ею, Чижов задумал было с 1847 года издавать славянофильский журнал, но потом отложил его до 1848 года. Содержание этого журнала должно было состоять из отрывков его путешествия по славянским землям, из постоянных с чисто ученой точки зрения исследований литератур всех славянских народов, и статей русских людей с разбором всех замечательных иностранных сочинений, но в таком виде, чтобы они давали полное понятие как о содержании книги, так и об исполнении. Предполагалось также, если будет дозволено, помещать и разборы иностранных сочинений о России, но с просьбой, чтобы они шли через Канцелярию Его Величества, а не через обыкновенную цензуру. Знакомство Чижова со всеми членами кружка славянофилов, а также его горячая и деятельная жизнеспособность служили залогом успеха журнала, и с целью приобретения сотрудников в славянских землях он вновь в 1846 году уехал за границу. Посетив вторично Сербию, Истрию, Далмацию и другие австрийские славянские земли, Чижов везде горячо проповедовал славянские идеи, а находясь на Далматинском берегу, ему случайно удалось помочь далматинцам выгрузить оружие. Еще во время своего первого заграничного путешествия Чижов был замечен австрийским правительством, посылавшим на него доносы русскому; после же случая с выгрузкой далматинцами оружия в доносах австрийцев стали появляться предупреждения об опасности от такого возмутителя, составившего якобы заговор против русского правительства. Около этого же времени Чижов получил известие об опасной болезни своей матери и поспешил возвратиться в Россию. Но едва он переехал границу, как был захвачен ждавшими его здесь русскими полицейскими агентами и отправлен прямо в Петропавловскую крепость. Ответы Чижова (напечатанные в "Историческом Вестнике", 1883 г., август, стр. 241-262, "Воспоминания Ф. В. Чижова", должно быть не что иное, как эти ответы) на тринадцать предложенных ему вопросных пунктов о его деятельности, связях и мыслях, занявшие до пятидесяти листов, были написаны им совершенно правдиво и прочитаны императором Нилаем I, нашедшим чувства Чижова хорошими, но слишком горячо выраженными. Воспретив Чижову пребывание в обеих столицах, государь разрешил ему, однако, самому избрать место для жительства; Чижов уехал в Киевскую губернию и стал там заниматься шелководством, которым заинтересовался еще будучи в Италии. Таким образом, в жизни Чижова совершился резкий переворот и издание задуманного им журнала само собой не состоялось. Предавшись со всей страстностью и настойчивостью своей природы изучению шелководства в местечке Триполье (вниз по Днепру, в 50 верстах от Киева) в отведенных ему в аренду 50 десятинах земли от Министерства государственных имуществ, Чижов принялся также и за изучение философии, свидетельством чему служат многочисленные его выписки из сочинений по этому предмету. Работая здесь собственноручно в течение шести лет, он иногда посещал в Киеве семейство Галаганов, тесные, почти родственные, связи с которым у него были еще со времени его пребывания в Петербурге, когда одновременно с чтением лекций в университете он занимался с Г. П. Галаганом. Впоследствии, когда умер сын его воспитанника в 1869 году, мысль о учреждении в Киеве коллегии его имени была подана Чижовым, и таким образом "Коллегия Павла Галагана", в разработке плана которой он принимал близкое участие, до некоторой степени обязана своим существованием Чижову. У Галаган, а также у доктора С. А. Смирнова, С. А. Данилевского и М. В. Юзефовича, Чижов встречался с Гоголем и на этот раз, по его отзыву, как с истинным другом. Результатом работ Чижова по шелководству было появление сперва многочисленных статей его по этому предмету в "С.-Петербургских Ведомостях", а затем и исследования: "Записки о шелководстве" (новое издание, M., 1870), которое заключало в себе историю развития шелководства, Книга эта, переведенная на иностранные языки, до сих пор не потеряла своего значения для всех занимающихся разведением шелковичного червя. Со вступлением на престол императора Александра II, Чижов с 1855 года получил разрешение жить в столицах, и, не имея возможности издавать задуманный им журнал ("Русский Вестник" издавался уже, и враждебной славянофилам партией), Чижов ограничился помещением статей по разным предметам в "Московском Сборнике", "Русской Беседе" и других журналах. Такова его статья: "Джиованни Фиезольский и об отношении его произведений к нашей иконописи" ("Русская Беседа" 1856 г.). Здесь же за 1857 год, а также частью в "Московском Сборнике" 1847 года помещены его записки о путешествии, интересные и бытовыми, и историческими чертами, а также описанием памятников римского зодчества. С этих пор, т. е. с 1857 года, в деятельности Чижова наступает новый период. Убедившись в крайне угнетенном и беспомощном положении русской промышленности и поставив себе задачей покровительствовать ей в смысле развития соперничества с иностранным производством посредством наибольшей продуктивности труда и при помощи научно-технического образования, Чижов вложил все свое увлечение и энергию в новое для себя дело. Образовав при содействии А. П. Шипова "Общество для содействия русской промышленности и торговле" - которое, однако, не принесло значительной пользы делу, вследствие косности купечества и новизны положенного в его основание публичного обмена мыслей по поводу нужд самого же купечества, Чижов с 1858 года предпринял издание "Вестника Промышленности" с бывшей при нем газетой "Акционер", сперва держа редактирование им в своих руках, а потом (в 1861 г.) разделив этот труд с профессором И. К. Бабстом. "Вестник Промышленности", издававшийся на весьма ограниченные средства Чижова, несмотря на сочувствие и материальную поддержку со стороны московских богачей (В. К. Крестовников, И. Ф. Мамонтов, К. В. Рукавишников, С. М. Третьяков, А. И. Кошелев, П. П. Малютин, Т. С. Морозов, И. А. Лямин, К. Т. Солдатенков, В. А. Кокорев и другие), шел плохо и в конце концов, по нежеланию Чижова продолжать его, хотя и были доставлены упомянутыми лицами на его издание значительные суммы, прекратился в 1861 году. "Акционер" же в 1862 году выходил самостоятельно, а в 1863 году - как приложение к газете "День", издававшейся под редакцией И. С. Аксакова. В 1862 же году Чижов намеревался издавать "День", но это не было ему разрешено без объяснения причин, хотя правительство ранее и предлагало ему редактировать газету, долженствовавшую заменить запрещенный в 1859 году " Парус". Ведя журнал, в котором приходилось часто помещать статьи, заключавшие в себе сетования по поводу того, что русское железнодорожное дело находится в руках иностранцев, Чижов обратил внимание на этот вопрос и решил вырвать русские дороги из рук иностранцев. Желая доказать, что русские могут построить дорогу и управлять ею так же, как и иностранцы, он избрал на первый раз линию к Троице-Сергиевской Лавре. Всегда принимаясь за дело основательно и обдуманно, Чижов, - с целью собрать данные о количестве пассажиров будущей дороги, - снарядил несколько партий из молодежи, на обязанности которой лежал точный перечет всех проезжих и прохожих на пути в Лавру. Собрав таким оригинальным способом необходимые данные, он представил соображения насчет дороги правительству, и в 1860 году акционерная компания была разрешена. Первое правление дороги состояло из барона А. И. Дельвига (главный инспектор железных дорог), И. Ф. Мамонтова и Н. Г. Рюмина. Работы по постройке были начаты в 1860 же году, а в 1868 году было открыто движение от Москвы до Лавры, причем Чижов, будучи до того кандидатом в члены правления, заместил А. И. Дельвига, выбывшего из его состава. Заинтересовавшись, затем, положением в промышленном отношении нашего северного края, забытого и правительством, и частною предприимчивостью, и построив Вологодскую линию, Чижов одновременно с ее проведением организовал товарищество Архангельско-Мурманского пароходства по Белому морю и Северному Ледовитому океану. Наводя каждого вступающего к нему в компанию на мысль о бескорыстном служении родине и о вероятности убытков, несмотря на беспроцентную ссуду правительства в 100 тысяч рублей, Чижов незадолго до своей смерти вложил в это дело своих 200 тысяч рублей, заложив для того все свои свободные бумаги. Неуклонно идя к разрешению поставленной им себе задачи - передачи железных дорог в русские руки, - он задумал сделать это и с Николаевской дорогой. Заручившись доверием русского правительства и составив солидную компанию (T. С. Морозов, С. М. Третьяков с родней, И. Ф. Мамонтов, Н. Г. Рюмин, П. П. Малютин, К. В. Рукавишников, А. и В. Крестовниковы, И. А. Лямин, К. Т. Солдатенков, В. А. Полетика - редактор "Биржевых Ведомостей", негласно В. A. Кокорев и другие), Чижов тем не менее не был в состоянии купить эту дорогу у Главного Общества. Потерпев здесь неудачу, Чижов стал заниматься исключительно Троицкой дорогой и принимал лишь косвенное участие в газетах "Москва" и "Москвич", издававшихся официально под редакцией Андреева, а фактически - И. С. Аксакова и выходивших в 1867-1868 годах. Эти газеты просуществовали недолго, но, тем не менее, успели принести большую пользу русской промышленности, вызвав пересмотр таможенного тарифа с участием представителей от купеческого сословия. И в этом деле Чижов принимал самое деятельное участие, проверяя записки о действительной стоимости предметов производства каждого фабриканта. Этот первый общий пересмотр тарифа с представителями от купечества, состоявшийся под председательством тайного советника Небольсина, не удовлетворил своими результатами многих, особенно сторонников протекционистов, и спустя несколько месяцев после утверждения нового тарифа в кредитных рублях, Чижовым была составлена записка о желательности золотой пошлины, которая и была введена вскоре, возвысив почти на 40% по тогдашнему курсу все пошлины и вызвав прилив золота в казну. После этого Чижов удлинял свою Троицкую дорогу и задумал покупку в русские руки Московско-Курской железной дороги. При помощи особо придуманной им комбинации, дорога в 1873 году была куплена московской компанией, и Чижов, как один из ее участников, реализировал значительные барыши. По условию с правительством, акции этой дороги должны были быть неприкосновенными 18 лет, и Чижову до самой последней минуты не были известны его капиталы. Последние годы своей жизни Чижов занят был устройством "Московского купеческого банка", директором которого он пробыл несколько лет, и "Общества взаимного кредита", - учреждений, принесших огромнейшую пользу московскому купечеству, не имевшему до того мелкого кредита, столь необходимого в торговых оборотах. Скончался Чижов от аневризма, 14-го ноября 1877 года, и похоронен в Даниловском монастыре в Москве, близ могилы Н. В. Гоголя.
Будучи "бескорыстнейшим из людей", "без всякой личной корысти", как сказал об этом замечательном деятеле И. С. Аксаков в своей речи, читанной 18-го декабря 1877 года в Славянском Благотворительном Обществе, Чижов не был лишь умным, строгим и безупречным в сфере экономических интересов практическим деятелем. По существу своей природы это был человек вечной духовной мысли и высших нравственных идеалов, которые он не покидал ни в каких своих делах. Принимаясь за какое-либо предприятие, он всегда одухотворял его своей нравственной стихией, высшею идеальною целью, - и только в таком случае возможна была для него работа. Всякое дело, за которое он брался, имело всегда самые благотворные последствия для следующих поколений. Обладая несокрушимой энергией, волей, мощью характера и будучи строг по отношению к себе - Чижов имел в высшей степени сострадательное сердце и многим в своей жизни помог и словом и делом, но не выносил лености и праздности в людях, а также невнимательного и легкого отношения к своим долгу и обязанностям. Живя в высшей степени скромно, Чижов был безупречно честен, что было известно не только в России, но и за границей, и имя его, стоявшее во главе какого-либо предприятия, было лучшим ручательством за достоинство и вместе с тем за успех взятого им на себя дела. В людях, с которыми его сталкивал случай, Чижов оставлял неизгладимое впечатление своей личностью. Постоянно занятый каким-либо взятым в свои руки делом, Чижов находил время и для занятий литературой. Так, кроме упомянутых, им напечатаны, например, следующие статьи: "Полвека общественной жизни. Воспоминания И. А. Шестакова, с предисловием Ф. В. Чижова" ("Русский Архив", 1873 г., стр. 164-200) и "О трудах по истории русского законодательства" ("Русский Архив", 1869 г., стр. 2045-2066). На реализованные в 1891 году акции Московско-Курской железной дороги, доставившие около 6 миллионов состояния, по завещанию Чижова, было устроено пять имени его промышленных училищ в Костромской губернии: два в Костроме (среднее механико-техническое из четырех классов и низшее химико-техническое из трех специальных и одного приготовительного), одно - в Кологриве (низшее сельскохозяйственно-техническое), одно - в Макарьеве (ремесленное) и одно - в Чухломе (сельскохозяйственное). В настоящее время все эти училища вполне обеспечены неприкосновенным капиталом почти в четыре миллиона рублей, находящимся в Государственном банке. Почти непрерывно, начиная со студенчества и до последнего дня своей жизни, Чижов вел подробный дневник, занося в него все случайности и встречи с приведением своих взглядов и мнений о каждом явлений и лицах. Этот весьма любопытный документ, обнимающий собой время почти в сорок лет и весьма ценный для освещения славянофильства, был завещан Чижовым Румянцевскому музею под условием вскрытия его через сорок лет после его смерти и, таким образом, оценка и значение самобытной и поистине крупной и замечательной личности Чижова не может быть полной и всесторонней в настоящее время.
Аркадий Чернов, "Ф. В. Чижов и его связи с Н. В. Гоголем", биографический очерк, М., 1902; "Русская Старина", 1881 г., январь, стр. 191; "Воспоминания В. Ф. Чижова", "Исторический Вестник" 1883 г., февраль, стр. 241-262; "Русский Архив", 1878 г., кн. І, стр. 129-137; 1883 г., кн. II, стр. 207-208; 1884 г., кн. І, стр. 391; 1885 г., кн. III, стр. 296-297; В. Григорьев, "Императорский С.-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования", СПб., 1870, стр. LXXI, 92, 177-178, примечание 181-е; Некролог, "Пчела" 1877 г., №№ 9 и 10; В. Срезневский, "Список повременных изданий с 1703 по 1899 год со сведениями об экземплярах, принадлежащих Императорской Академии Наук", СПб., 1901 (корректур. издание); "Русский Сборник", т. II, ч. 1-2. (Бесплатное прил. к журналу "Гражданин"), стр. 320-323. - Отчет географ. общ., 1877; А. Воронов, "Историко-стат. обозрение учеб. завед. СПб. учеб. округа", стр. 177-178, 185, 227; "Журнал Мин. Народного Просвещения", 1877, № 12, стр. 155-157.
Вадим Модзалевский.
{Половцов}
Чижов, Федор Васильевич
(1811-1877) - крупный предприниматель, финансист и писатель. Происходя из небогатой дворянской семьи Костромской губернии, в раннем детстве и молодости прошел тяжелую школу бедности. Окончил курс в спб. университете со степенью кандидата физико-математических наук и тогда же был назначен преподавателем начертательной геометрии в университете. В СПб. Ч. занимался у академика Остроградского. В университете Ч., в качестве адъюнкта, читал математические науки до 1840 г. В 1836 г. получил степень магистра за диссертацию: "Об общей теории равновесия с приложением к равновесию жидких тел и определению фигуры Земли" (СПб., 1836). В 1838 г. издал первое русское сочинение о паровых машинах ("Паровые машины. История, описание и приложение их", СПб.). В последние годы преподавания в университете Ч. перешел к занятиям историей литературы и искусства. В 1839 г. вышел его перевод, с примечаниями, "Истоки европейской литературы XV и XVI столетий" Галлама, в 1841 г. - переделка с английского: "Призвание женщины". 1840-1847 гг. Ч. провел за границей, большей частью в Италии: сюда влекло его желание заняться историей искусства, "как одним из самых прямых путей к истории человечества". Его статьи по искусству появлялись в "Современнике", "Москвитянине", "Московском Сборнике" (об Овербеке, о работах русских художников в Риме, о римских работах Муравьева, Джованни Фиезольский и многие др.). Впоследствии им выполнен перевод "Истории пластики" Любке и "Истории искусства" Куглера. В Италии Ч. жил в близком общении с Гоголем и Языковым [О Гоголе он оставил ценные воспоминания.]. К 1845 г., когда Ч. на время приезжал из-за границы в Россию, относится личное его знакомство и сближение со славянофилами. Ч. разделял их взгляды на значение и призвание России и на славянский вопрос. Будучи за границей, Ч. путешествовал по южнославянским землям. На возвратном пути, в 1847 г., Ч. был арестован на границе и привезен в СПб. Здесь ему учинили допрос, с кем он виделся за границей, в чем состоят славянофильские идеи, какие имеет суждения о соединении славянских земель, кто в Москве предан славянофильским идеям, зачем он носит бороду и т. д. Никакого преступления за Ч. не нашли и недели через две выпустили под секретный надзор. Ч. направился в Киевскую губернию, арендовал имение и занялся шелководством. Его "Письма о шелководстве" помещались в "СПб. Ведомостях" и в 1870 г. в Москве вышли отдельно.
После крымской кампании пора невольного досуга Ч. кончается, он переезжает в Москву и здесь развивает энергичную деятельность на поприще промышленном и финансовом. С эпохой русского возрождения после 1854 г. связано оживление русской торговли и промышленности; крупное промышленное торговое движение в Москве является окрашенным в национальный цвет, крупные предприятия основываются по патриотическим соображениям.Ч. выступает сначала как теоретик торгового движения: в 1858 г., вместе с Бабстом, он приступает к изданию "Вестника Промышленности" (изд. в 1858-61 гг.). Как приложение к нему, выходит газета промышленности и торговли "Акционер" (одно время выдавалась как приложение к газете "День"). Ч. деятельно защищал покровительство отечественной промышленности. От деятельности теоретической Ч. переходит к практической. По его инициативе и при его содействии созидается первая "русская" частная железная дорога от Москвы до Ярославля и Вологды. Ч. является одним из главных инициаторов и руководителей московского купеческого банка и московского купеческого общества взаимного кредита; он становится во главе крупных капиталистов, купивших от правительства Московско-Курскую железную дорогу. Наконец, Ч. организует товарищество архангельско-мурманского срочного пароходства. Огромное свое состояние (около 6 млн.) он оставил на устройствов Костромской губернии профессиональных технических училищ. После Ч. остался огромный дневник, веденный им в течение нескольких десятков лет, хранящийся теперь в Румянцевском музее и могущий быть вскрытым только через сорок лет после его смерти. Под редакцией Ч. было выпущено одно из изданий сочинений Гоголя.
См. И. С. Аксаков, "Федор Васильевич Ч." (из речи, "Русский Архив", 1878, кн. 1); "Промышленные училища Ф. В. Чижова в Костромской губернии" (М., 1900; с биографическим очерком); Арк. Чероков, "Ф. В. Чижов и его связи с Гоголем" (М., 1902); "Воспоминания Ф. В. Чижова" ("Исторический Вестник", 1883, февраль, ответы Ч. в 3-м отделении); В. В. Григорьев, "Спб. университет в течение первых 50 лет" (СПб., 1870); "Записки и дневник" Никитенко; письма Ч. к Гоголю в "Русской Старине" (1889, июль).
{Брокгауз}
Большая биографическая энциклопедия . 2009 .
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона- (1811 1877) крупный предприниматель, финансист и писатель. Происходя из небогатой дворянской семьи Костромской губернии, в раннем детстве и молодости прошел тяжелую школу бедности. Окончил курс в спб. университете со степенью кандидата физико… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Алексей Рудольфович (род. 1964), спортсмен (международные шашки), международный гроссмейстер (1988). Чемпион мира (1988, 1989, 1990, 1991, 1992, 1993, 1996, 1997), СССР (1990).
Чижов Фёдор Васильевич
Родился: 27 февраля (11 марта) 1811 года.
Умер: 14 (26) ноября 1877 (66 лет) года.
Биография
Фёдор Васильевич Чижов (1811-1877) - русский промышленник, общественный деятель, учёный. Сторонник славянофилов, издатель и редактор общественно-политических журналов и газет, организатор железнодорожного строительства, благотворитель.
Детство и юность
Фёдор Чижов родился в Костроме в семье выходца из духовного сословия В. В. Чижова (получил право на потомственное дворянство в 1822 году) и У. Д. Чижовой, дочери обедневшего дворянина. Его крёстным был Ф. И. Толстой - «Американец». До 3 лет жил в деревне у бабушки близ Галича, затем переселился в Кострому, позднее - в Санкт-Петербург.
Благодаря рано выявившимся математическим способностям поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. С 1829 года участвует в «святой пятнице» - кружке студентов и выпускников, собиравшихся у А. В. Никитенко. В кружке велась критика негативных общественных явлений в России с прозападнических позиций.
В 1832 году Чижов блестяще оканчивает университет со степенью кандидата, получив направление на заграничную стажировку с целью приготовления к профессуре. Но ввиду состоявшегося в 1831 году императорского повеления о приостановке командировок русских молодых ученых за границу, он принужден был остаться в Петербурге.
Преподавание в университете
В 21 год Чижов начинает преподавать в качестве адъюнкт-профессора Петербургского университета алгебру, тригонометрию, аналитическую и начертательную геометрию, теорию теней и перспективы и готовить магистерскую диссертацию под руководством академика М. В. Остроградского. Будучи стеснённым в средствах, Чижов занимается репетиторством. В 1836 году Чижов защищает диссертацию «Об общей теории равновесия с приложением к равновесию жидких тел и определению фигуры земли» и получает звание магистра математических наук. Его высоко ценят студенты и коллеги по университету.
В конце 1830-х годов Чижов печатает множество статей, рецензий, переводов в области математики, механики, литературы, эстетики и морали. К 1840 году интересы Чижова обращаются к области гуманитарных знаний, в нём пробуждается стремление к общественной значимости, и под предлогом ухудшения здоровья он оставляет университет.
Чижов за границей
Благодаря своему знакомству со знатной малороссийской семьёй Галаганов, одного из которых Чижов готовил к поступлению в Петербургский университет, он в 1840 году уезжает в их имение Сокиренцы в Малороссии. Он изучает социологию и историю искусств, а летом 1841 года едет в Западную Европу и надолго останавливается в Италии. Там Чижов работает над историей Венецианской республики, которая привлекает его республиканской формой правления.
В 1842 году Чижов квартируется в центре Рима в одном доме с Н. В. Гоголем и Н. М. Языковым, сближается с А. А. Ивановым. От Языкова Чижов узнаёт о славянофильстве как о новом направлении общественной мысли в России.
В 1843 году Чижов совершает пешеходное путешествие из Венеции в её бывшие владения: Истрию, Далмацию и Черногорию. «В продолжение всего этого путешествия я видел пламенное сочувствие ко мне как к русскому… Народ любит русских за веру и за то, что у нас есть много общего в простоте нравов. Черногорье было последним местом, которое совершенно привязало меня к славянам и заставило невольно всем моим понятиям сосредоточиться на этом вопросе, о котором мне до этого не приходило в голову,» - вспоминает Чижов.
В 1844 году Чижов едет в Париж, где знакомится, в частности, с А. Мицкевичем, М. А. Бакуниным. В Париже укрепляется его убеждение в том, что «только простой, ещё не испорченной природе» славян суждено вернуть западноевропейскую цивилизацию к гармонии.
Зиму 1844-1845 годов Чижов проводит в Италии в среде русских художников, где становится неформальным лидером их еженедельных собраний. Фёдор Васильевич был убеждён, что труд художника - род общественного служения, что необходимо развивать народные начала в творчестве. Чижов считает, что иконопись, выражая чувства религиозной общины, лишена индивидуального своеобразия, личностного переживания и потому наиболее полно и совершенно воплощает присущие русскому народу чувства глубокой религиозности и общинности.
Чижов и славянофилы
В 1846 году Чижов возвращается из-за границы. Заехав в Петербург, он отмечает, что в городе, «кроме Царя, его семьи и народа все какого-то космополитического направления», и направляется в Москву, где знакомится с кружком славянофилов. Он находит, что русское общество резко разделилось здесь на обожателей своего отечества и западопоклонников. Чижов критикует московских славянофилов за инертность и за вражду к европейскому. По его мнению, Россия не должна подражать Западу, но применять его достижения творчески, с учётом своеобразия своего исторического развития.
Чижов настойчиво пропагандировал прогрессивный опыт Запада в деле просвещения и распространения научно-технического образования. Он предлагал расширять сеть реальных училищ в стране, открывать доступ к высшему инженерному образованию выходцам из разных сословий, вводить в университетах преподавание технических дисциплин.
Чижов был убеждённым противником монархического образа правления, идеалом политического устройства славян для него была федеративная республика. Он считал необходимым устранение сословных барьеров, сближение с народом. В частности, он выступает за воспитание русских русскими, иначе «многого будут стоить усилия, чтоб в каждом из народа своего собрата, а не животное, не имеющее с ними ничего общего, кроме человеческого образа».
Чижов соглашается редактировать журнал «Православного, русского направления», позволяющий представить русскую народность «не на словах, а в сущности». В качестве редактора он отправляется в южнославянские земли в поисках корреспондентов для журнала, однако по дороге оттуда его задерживают жандармы. За тесную связь с московскими и малороссийскими славянофилами Чижову запрещается проживать в обеих столицах. Издание журнала так и не состоялось.
Ссылка
Оказавшись в ссылке на Украине, Чижов решил заняться шелководством. В 1850 году он берёт в аренду 60 десятин шелковичных плантаций в Триполье и посвящает себя шелководческой деятельности. В шелководстве он видит «источник вещественного благосостояния всей средне-южной России» и вместе с тем отрасль, «прямо развивающую личность человека». Соседи-помещики стали заводить у себя в имениях шелководческие хозяйства, опираясь на опыт и помощь Чижова.
Тем не менее, шелководство не полностью захватывает Чижова, и он ищет литературных занятий.
Редакторская деятельность
В 1857 году Чижов переезжает в Москву и начинает редактировать специализированный журнал для предпринимателей «Вестник промышленности». К работе над журналом он привлекает И. К. Бабста, несмотря на расхождения во взглядах. По задумке Чижова, авторы «Вестника промышленности» должны стремиться содействовать экономическому росту и процветанию России, независимо от своей идейной платформы.
Каждый выпуск журнала включает обозрение промышленности и торговли в России, корреспонденции о положении промышленности и торговли за рубежом (для усвоения опыта), сведения о состоянии и перспективах различных отраслей отечественного предпринимательства, раздел о зарубежных технических открытиях и усовершенствованиях, жизнеописания лиц, ставших известными на поприще промышленности и торговли. С 1860 года выпускается еженедельное приложение к «Вестнику промышленности» - газета «Акционер» с материалами более конкретного, частного характера.
В целом издания Чижова защищают интересы русских торгово-промышленных кругов. Они публикуют статьи, призывающие инициативнее и шире разрабатывать несметные богатства страны. Читателями являются не только купцы и помещики-предприниматели, но и интеллигенция, чиновники, приказчики, крестьяне. По мнению И. С. Аксакова, купцы любили, уважали, но и боялись Чижова.
В 1861 году Чижов, уязвлённый несвоевременной оплатой подписки на журнал, прекращает его издание. В 1864 году он редактирует экономический отдел газеты «День». Выходят, в частности, статьи, касающиеся ликвидации бездорожья, исправности и удобства путей сообщения.
В 1866 году группа крупных московских предпринимателей - Т. С. Морозов, И. А. Лямин, К. Т. Солдатенков - обращается к Чижову с просьбой начать издание новой политико-экономической еженедельной газеты. В 1867-1868 гг. при участии Чижова, руководившего совместно с Бабстом экономическим отделом, выходит газета «Москва».
Железнодорожное строительство
В 1858 году Чижов знакомится с А. И. Дельвигом. Совместно с ним и братьями Шиповыми (костромскими дворянами) он учреждает Общество Московско-Троицкой железной дороги, в которое привлекаются откупщики Н. Г. Рюмин и И. Ф. Мамонтов. Предполагается построить первую частную дорогу силами исключительно русских рабочих и инженеров и на деньги русских купцов без участия иностранного капитала.
Первоначально решено построить дорогу до Сергиева Посада длиной 66 вёрст. Для обоснования выгодности сооружения дороги Чижов организует группы студентов Московского технического училища для круглосуточного подсчёта всех прохожих и проезжающих по Троицкому шоссе в Троице-Сергиеву лавру и обратно. По итогам подсчётов публикуется статья в «Вестнике промышленности» и направляется записка в Санкт-Петербург. В июле 1858 года получено Высочайшее соизволение на производство изыскательских работ. По инициативе Чижова принята за правило регулярная публикация отчётов правления Общества в газете «Акционер».
Движение поездов по Московско-Троицкой железной дороге было открыто 18 августа 1862 года. По свидетельству современников, дорога вышла образцовой и по устройству, и по бережливости расходов, и по строгой отчётности управления.
В 1870 году открывается дорога от Сергиева Посада до Ярославля, а в 1872 году - узкоколейная дорога до Вологды.
В 1869 году московские капиталисты образовывают товарищество для покупки Московско-Курской железной дороги, председателем которого избирают Чижова. Он же становится председателем правления дороги после её покупки.
Участие в финансовых предприятиях
Пайщик, председатель правления созданного в 1866 году Московского купеческого банка. Среди пайщиков банка большинство составляли текстильные фабриканты центральных губерний. В 1869 году под руководством Чижова было открыто Московское купеческое общество взаимного кредита.
Оживление Севера
Одним из предприятий, созданных по инициативе и участии Ф. В. Чижова в середине 1870-х годов, стало Архангельско-Мурманское срочное пароходство по Белому морю и Северному Ледовитому океану. Через развитие флота Чижов собирался начать хозяйственное освоение северных окраин Европейской России, развить рыбные и звериные промыслы среди поморов, наладить добычу гуано, открыть склад предметов, необходимых для промыслов и хозяйства поморов, основать Северный банк в Коле. Однако предприятие наладилось уже после смерти Чижова.
Наследие
Весь свой основной капитал Чижов завещал на устройство и содержание пяти профессионально-технических учебных заведений. Два ремесленных училища должны были быть построены в Костроме: низшее химико-техническое и среднее механико-техническое. Ещё три низших училища, построенных в Кологриве, Чухломе и в Галиче или Макарьеве, должны были выпускать высококвалифицированных рабочих-ремесленников. Училища были открыты в 1892-1897 годах. Плата за обучение в низшем училище составляла 3 руб. в год, в среднем училище - 30 руб. Бедные ученики освобождались от платы, получали пособия из специальных училищных средств. Чижовские училища имели первоклассное оборудование и превосходный состав педагогов, преподаватели набирались из выпускников столичных высших учебных заведений, а лучшие учащиеся посылались на стажировку за границу. Их выпускников охотно принимали на работу казённые и частные предприятия. Сейчас в здании механико-технического училища находится Костромской энергетический техникум им. Ф. В. Чижова.
Кроме того, Чижов распорядился основать в Костроме родильный дом и при нём учебное родовспомогательное заведение.
Память
Имя Ф. В. Чижова носит Костромской энергетический техникум (ранее химико-технологический), расположенный в здании Промышленного училища, выстроенного по его завещанию.
В честь Фёдора Чижова назван электропоезд маршрута Москва - Сергиев Посад - Александров.
На Севере имя Ф. В. Чижова носило небольшое грузо-пассажирское судно (фото хранится в АОНБ им. Н. А. Добролюбова).
В Костромской области действует сеть аптек «Аптека Чижова», несмотря на то, что Чижов никогда не имел отношения к аптечному делу.
В 2011 году в Костроме заложен камень в основание памятнику Фёдору Васильевичу Чижову.
На Павелецком направлении курсирует ЭМ2-030 "Фёдор Чижов".
На Ярославском направлении курсирует ЭД4М-0387 "Фёдор Чижов".
Чижов носил бороду и отмечал по этому поводу: «борода моя дала мне много способов прямее и лучше смотреть на ход вещей, потому что все были со мной запросто, мужики рассказывали все подробности их быта и их промышленности, что меня очень занимало».
По мнению биографа И. Симоновой, Чижов имел внебрачную дочь от К. В. Маркевич, при родах которой мать умерла. Именно в связи с этим Чижов распорядился основать в Костроме родильный дом и учебное родовспомогательное заведение.
Чижов был близко знаком с Н. В. Гоголем, стал душеприказчиком его наследства и редактором его полного собрания сочинений. Его прах покоится в Москве, на кладбище Свято-Данилова монастыря рядом с могилой Гоголя.
До последних лет жизни Чижов жил очень скромной жизнью, в частности, друзья замечали ему, что «не мешало бы всероссийскому управляющему разных выгодных предприятий хотя бы обить мебель новой клеёнкой».
